Упустив все шансы нанести успешный упреждающий удар и вынужденные считаться с наличием австрийской армии, русские оказались перед необходимостью вынуждены быстрой переброски своих войск. Как писал П.М. Волконский 11 мая 1812 г., в тот момент более 800 км отделяли ставку располагавшегося на краю правого фланга М.Б. Барклая в Шавли, от ставки П.И. Багратиона в Луцке. Армии были развернуты для наступления в направлении герцогства Варшавского. Прежде всего они находились в выгодной позиции с точки зрения снабжения себя провиантом, доставляемым из сельской округи. Но они были крайне плохо готовы к отражению нападения. П.М. Волконский признавал, что упреждающий удар был бы наилучшим вариантом, но отныне он был невозможен даже с чисто военной точки зрения, поскольку Наполеон успел разместить арсеналы в крепостях, а 220-тысячная армия противника уже разворачивалась вдоль границы. Для обороны подходов к Украине была сформирована новая, Третья армия под командованием А.П. Тормасова. Багратион должен был направить часть Второй армии для укрепления позиций Тормасова, а оставшиеся под его командованием войска должны были двинуться в северном направлении с целью соединения с силами Барклая. Волконский полагал, что солдатам Багратиона для выхода на новые позиции пришлось бы в течение двух недель непрерывно двигаться маршем.
Даже Первая и Вторая армии вместе взятые могли удерживать фронт шириной менее 200 км
[218].
К 6 июня армия Багратиона, на тот момент не превосходившая по размеру крупный корпус, располагалась в районе Пружан. Русские вывозили из приграничных районов наличные деньги, еду, средства передвижения и архивы. Они также пытались «вывезти» местных польских чиновников, которые могли бы оказаться полезными для противника. Дойдя до Пружан, Багратион вскоре получил приказ двигаться дальше на север, поскольку русская разведка теперь справедливо исходила из того, что главный удар сил Наполеона придется севернее, чем это предполагалось ранее — из Восточной Пруссии и через центр расположения Первой армии в направлении Вильно. Этот приказ был отправлен 18 июня, всего за шесть дней до того, как Наполеон пересек границу России
[219].
Настроение Багратиона заметно ухудшалось. Его армия отходила все дальше и дальше от людей Тормасова. Он писал Барклаю, что Волынь является лакомым куском для французов, поскольку на ее территории находится большое количество провианта и лошадей, а проживавшие там польские дворяне вне всякого сомнения стали бы сотрудничать с Наполеоном, если бы им представилась такая возможность. Так как Вторая и Третья армии теперь были не в состоянии поддерживать друг друга, противнику открывался путь к богатейшим малороссийским губерниям. В то же время в попытке приблизиться к Первой армии, значительно уменьшившиеся силы Бафатиона растягивались вдоль района шириной более 100 км. Равным образом не было возможности выполнять его приказы по уничтожению или изъятию местных продовольственных запасов. Большая часть местных повозок была реквизирована армией, а если бы он приказал погрузить провиант на местных лошадей и скот и отправить их в тыл, они опустошили бы пастбища, в которых нуждались армейские лошади
[220].
Цель всех этих жалоб, несомненно, отчасти состояла в том, чтобы оттянуть время. Бафатион испытывал отвращение при мысли о том, что придется отступить без боя и 18 июня обратился к Александру за разрешением нанести упреждающий удар. В пылком письме он изложил все неудобства, связанные с отступлением. В оправдание Багратиона может быть приведено то соображение, что правильному пониманию реальной ситуации не способствовал тот факт, что Александр не передал ему сведений русской разведки о численности наполеоновской армии. Равно как не имел Багратион и ясного представления о расположении сил Наполеона по ту сторону границы. Еще до того, как он смог получить ответ от императора, Наполеон 24 июня пересек границу. Война началась
[221].
ОТСТУПЛЕНИЕ
В марте 1812 г. М.Б. Барклай де Толли был назначен командующим 1-й Западной армией, Главная квартира которой находилась в Вильно — крупнейшем городе Литвы. Хотя он по-прежнему именовался военным министром, Барклай передал текущее руководство министерством князю А.И. Горчакову, который остался в Петербурге после того, как Барклай и другие наиболее способные офицеры покинули столицу и отбыли в расположение ставки.
Первая армия насчитывала около 136 тыс. человек. Она была крупнее 2-й Западной армии князя П.И. Багратиона (около 57 тыс. человек) и Третьей Обсервационной армии генерала А.П. Тормасова (около 48 тыс. человек) вместе взятых
[222]. Все вместе эти три армии охраняли западную границу России от вторжения Наполеона. М.Б. Барклай ни в коей мере не являлся верховным главнокомандующим всех трех армий. На самом деле он был младше по званию, чем П.И. Багратион и А.П. Тормасов, что имело большое значение в системе строго иерархических отношений, установившихся в среде имперской знати. Единственным верховным главнокомандующим был сам Александр I, прибывший в Вильно в апреле.
Основной костяк Первой армии составляли пять пехотных корпусов, которые к июню 1812 г. выстроились вдоль границы с Восточной Пруссией и северной границы герцогства Варшавского. В состав каждого корпуса входило две пехотных дивизии, в свою очередь, состоявших из трех бригад. Две из этих бригад были сформированы из полков тяжелой пехоты, один — из егерских. Как было указано ранее, русский пехотный полк участвовал в кампании силами первого и третьего батальонов, сражавшихся бок о бок. Пехотная бригада поэтому обычно имела в своем составе два полка, состоявшие из четырех батальонов. Полностью укомплектованная бригада в начале войны должна была в принципе насчитывать 3 тыс. человек. Тогда российская пехотная дивизия должна была состоять из 6 тыс. тяжелых и 3 тыс. легких пехотинцев, хотя в действительности из-за болезни и отсутствия в строю многих солдат ни одна из них не достигала таких размеров. В состав российской дивизии также обычно входили три 12-пушечных артиллерийских батареи. Две из этих трех батарей именовались «легкими», и были укомплектованы по преимуществу шестифунтовыми орудиями. Третья представляла собой тяжелую батарею с двенадцатифунтовыми пушками. Как легкие, так и тяжелая батареи имели в своем составе гаубичный расчет, предназначавшийся для стрельбы под большим углом.
К пехотным корпусам были приписаны небольшие полки казаков и регулярной легкой кавалерии. Большая часть легкой кавалерии, однако, была сформирована в отдельные конные отряды. С толку сбивает то, что они получили название «резервных кавалерийских корпусов», хотя фактически не были ни резервами, ни корпусами. Каждый из трех так называемых «резервных кавалерийских корпусов» Первой армии насчитывал порядка 3 тыс. боевых единиц и включал в себя от четырех до шести полков драгун, гусаров или улан, а также одну батарею конной артиллерии. 1-м из этих корпусов командовал Ф.П. Уваров. 2-й кавалерийский корпус находился под командованием барона Ф.К. Корфа, а 3-й — генерал-майора графа П.П. Палена, сына и тезки человека, стоявшего во главе заговора, который привел к свержению и убийству отца Александра I в 1801 г. Родственные связи, казалось, не сильно навредили карьере юного Палена, которому в 1812–1814 гг. суждено было проявить себя в качестве исключительно способного кавалерийского командира.
