– При Сталине, между прочим, церкви не строили, а разрушали, – на всякий случай напомнил я, но не был услышан – допив очередной стакан, уже изрядно захмелевший Димпалыч раздухарился не на шутку.
– Много ты понимаешь, сопляк! – заорал он так, что стоявшая на столе банка с огурцами испуганно зазвенела. – Товарищ Сталин был великий вождь и отец всех народов! Ну, кроме американцев, разумеется. Но ничего! Мы им еще покажем! Матвеич, подай мне шашку! Сейчас я поеду в Марине и наведу там порядок! Пора вытряхнуть оттуда всех этих вот фашистов и масонов!
– Вы бы лучше на заставе своей порядок навели, – абсолютно спокойным тоном посоветовала Лора. – Того и гляди кочевники сюда заявятся или королевская гвардия. Время сейчас неспокойное, по всему Центруму заставы громят.
– И пусть приходят! – Атаман потянулся за бутылкой, но уронил по дороге стакан, со звоном разлетевшийся на тысячу осколков. Ничуть не смутившись этому обстоятельству, Димпалыч приложился прямо к горлышку. – Пускай! Мы их тут встретим как полагается! Вот ты!
Он указал на меня пальцем.
– А ну пойдем со мной! Па-а-адъем! Давай шевелись!
Димпалыч, покачиваясь, направился к винтовой лестнице и стал тяжело взбираться по ступеням. Идти следом мне не очень-то хотелось, особенно я опасался того, что эта нетрезвая туша оступится и покатится кубарем сверху мне на голову. Но любопытство все же взяло верх: было жутко интересно, что же такое хочет продемонстрировать мне этот бравый вояка.
Лестница привела нас в небольшую тесную каморку на самой вершине башни. Смотреть тут было в общем-то не на что, кроме приколоченной к стене таблички «Коллектив коммунистического труда и высокой культуры производства» и внушительного станкового пулемета, установленного на высокой металлической треноге. Пулемет был направлен дулом в лишенное стекол окно, за которым просматривалась на фоне малинового заката ломаная линия горных хребтов. Рядом покоился патронный ящик, из его недр тянулась вверх пулеметная лента.
– Вот наш ответ супостату! – гордо похлопав оружие по вороненой спине, сказал командир заставы. – Враг не пройдет!
С этими словами атаман схватил пулемет за ручки и нажал на гашетку. В ушах зазвенело от оглушительного грохота. Посыпались гильзы, комнату заволокло горьким пороховым дымом, и уже спустя несколько секунд я мог различить вокруг лишь смутные очертания окна и темнеющего на его фоне пьяного пулеметчика.
– За р-р-родину! – проорал воинственный казак. Его изрядно качало, и если бы не пулемет, за который он держался из последних сил, атаман давно рухнул бы на пол. Он безоглядно водил стволом из стороны в сторону, вследствие чего далеко не все пули попадали в окно – часть с визгом высекая искры, рикошетила от стен, а одна даже обожгла мне шею. Наконец пулемет звякнул затвором, выплюнул последнюю порцию гильз и умолк – в ящике закончились патроны.
– Врешь, не возьмешь! – выкрикнул разбушевавшийся казак. Прежде чем я успел сообразить, что происходит, он выхватил из-за пазухи «лимонку», дернул чеку и с размаху швырнул гранату в окно. Гулко ударившись об откос, «лимонка» отскочила обратно в комнату и покатилась картофелиной по дощатому полу. У меня оставалось лишь несколько секунд, чтобы на ощупь отыскать смертоносный боеприпас в клубах порохового дыма и вышвырнуть его в оконный проем. Успел. Во дворе громыхнуло, и от этого грохота у меня окончательно заложило уши. Когда я наконец оглянулся, Димпалыч уже мирно спал, свернувшись калачиком на полу и положив под щеку ладошки.
Глава 17
Когда я спустился вниз, Лоры в гостиной уже не было. За столом, уронив голову на руки, дрых Матвеич, под шумок добивший таки бутылку самогона до дна. Шаман все так же неподвижно сидел на прежнем месте с задумчивой улыбкой на устах.
– Ударник, глянь-ка, – послышался откуда-то из-под земли голос моей спутницы. Я огляделся. Гобелен с портретом вождя оказался небрежно сдвинут в сторону, и за ним обнаружился проход в соседнее помещение, служившее, по всей видимости, кухней. Посреди нее был оборудован люк в подпол, крышка которого сейчас была откинута. Оттуда высунулась растрепанная голова с разноцветной челкой и, нашарив меня взглядом, нетерпеливо произнесла:
– Ну ты где?
– Иду, – откликнулся я.
Подпол был низким и тесным, в полный рост не разогнуться, но полюбоваться тут и вправду имелось на что. К поддерживающим свод поперечным балкам были привязаны копченые колбасы, лениво покачивающиеся на сквозняке, точно шишки на сосновых ветвях. На полках, закрепленных вдоль стен, рядами стояли стеклянные банки с крупами, вареньем, тут же высились целые баррикады консервированной тушенки. На полу обнаружились бутыли с самогоном числом до дюжины.
– Жратвы у них, видите ли, нет, с-суки, – прокомментировала это зрелище Лора.
Вскоре нашелся и арсенал – запертая на ключ кладовка, замок которой моя спутница без особого труда вскрыла за пару минут. Внутри мы насчитали девять «калашей» разной степени потрепанности, пару десятков запасных рожков, автоматический карабин и несколько цинков с патронами. От созерцания этого богатства у Лоры загорелись глаза.
После недолгих препирательств было решено покинуть гостеприимные стены заставы с рассветом, пока ее хозяева не очухались и не устроили еще какое-нибудь шапито. У нас осталось несколько часов на отдых: хотя Лора и настаивала на том, чтобы продолжить путь прямо сейчас, усталость взяла верх, и тащиться куда-то на ночь глядя я отказался наотрез.
Несмотря на выпитый самогон и то, что я уже буквально валился с ног, сон никак не шел. Несколько раз я проваливался в легкую дремоту и просыпался от каждого шороха, пока наконец Лора не растолкала меня, шепнув на ухо, что за окнами затеплился рассвет и нам пора собираться в путь.
С собой мы прихватили два автомата, по паре сменных рожков и изрядный запас патронов. В поклаже уместились экспроприированная из погреба палка сухой колбасы, вермишель и крупа, пересыпанная мною из банки в найденный тут же холщовый мешок. Совесть тихо бурчала где-то в глубине сознания, когда я аккуратно упаковывал чужое имущество: погранцы и вправду не дождутся больше пополнения своих запасов с Земли. С другой стороны, Хеленгар – не пустыня, здесь всегда можно купить еду у местных крестьян, разве что денег обитателям третьей заставы взять неоткуда, ведь, по большому счету, пограничники не умеют делать ничего, кроме ловли и организованного грабежа таких же в точности, как и они сами, проводников. Которых в Центруме больше ждать не стоит.
– Выкрутятся как-нибудь, – успокоила меня Лора, подметив мои колебания. – У них там хавчика месяца на два осталось, а потом придумают что-нибудь. Наймутся к железнодорожникам грузы охранять или откроют в своей хижине отель «У бухого сталиниста». Короче, перестань маяться, и пойдем, пока совсем не рассвело.
Ветер в горах поет по-особенному. Он то тихо стонет, словно притаившееся среди утесов древнее привидение, то шепчет что-то издалека, будто пытаясь доверить нам какую-то великую тайну, то гулко хлопает в вышине, подобно натянутым парусам. Я сверился с картой: чтобы добраться до цели, нам следовало спуститься в долину и пройти несколько километров по пустошам, сразу за которыми и раскинулась самая крупная во всем Центруме аномальная зона – Поющий Лес.
