– Шерр-с, икси-сс, скассис, – прошелестело за моей спиной. – Наш-ш-ш вош-шть уш-шел.
Я оглянулся. Позади стоял вонг, тоже замотанный в тряпки сверху донизу, как и остальные представители этого странного народа. Непонятна была даже половая принадлежность этого существа. Да и пахло от аборигена… Запах был очень тяжелым, раздражающим, словно кто-то смешал вместе дешевый одеколон, скипидар, освежитель воздуха и едкое средство от насекомых. Вдыхать этот аромат было попросту неприятно. Судя по тому, как скривилась Лора, ей это амбре тоже не пришлось по душе.
– Искренне сочувствуем вашей утрате, – чуть склонил голову я, на самом деле сомневаясь, что вонг меня поймет: клондальский язык в его исполнении звучал просто ужасно. Но опасения оказались напрасными.
– Спас-с-сибо, с-странник, – прошелестел тот, – ш-што ты ищ-ш-шешь с-с-сдес-с-сь?
– Портал. Врата. Не в Центрум, другие. В другой мир.
Вонг с минуту размышлял, внимательно глядя на нас немигающим взглядом из-под капюшона, а потом ответил:
– С-с-старш-ший с-с-каш-шет.
С этими словами он зашагал в сторону толпы, все еще колышущейся вокруг костра, в котором чадили останки их вождя. Подходить ближе я не решился. «Старшим», по всей видимости, оказался тот самый жрец, ловко расправившийся с телом предводителя вонгов, – именно к нему и подошел беседовавший с нами абориген. Почтительно склонившись, он произнес что-то неразличимое нами с такого расстояния. Выслушав его, жрец взмахнул рукой, отпуская вестника, и направился в нашу сторону.
– Иссинрисс, – не то представился, не то поздоровался он. – С-слыш-шал, тут ищ-щ-щут с-с-странное.
– Мы ищем проход в другой мир, его называют Зеллон, – вступила в диалог Лора. – Возможно, он находится где-то поблизости.
– С-с-селон… – просвистел жрец. – Ис-с-кать С-с-селон с-с-ложно. С-с-ледуйте за с-с-солнцем.
Тряпье колыхнулось, и тонкая бледная рука указала на садящееся за горизонт багровое светило.
– На запад? – уточнил я. – А далеко ли находятся врата?
– З-запад… – повторил словно эхо вонг, – нес-с-сколько дней. С-с-скала. С-с-селон там.
– Спасибо, – искренне поблагодарил аборигена я. Обнаружить открывающую врата аномальную зону в чужом и совершенно незнакомом мире – задача непростая. Наверное, легче найти пресловутую иголку в стогу сена. Если мы с вонгом правильно поняли друг друга, он дал нам очень ценную подсказку. Лора, порывшись в карманах, выудила оттуда невесть как сохранившуюся краймарскую медную монету и протянула ее жрецу.
– Это все, что есть.
– С-с-ступайте, – прошелестел тот, как мне показалось, несколько разочарованно. – С-с-странникам не мес-с-сто с-с-сдес-с-сь.
– Уже уходим, – заверил его я.
Взгляд в указанном «старшим» направлении тем не менее не добавил мне оптимизма: гладкая, как бильярдный стол, пустошь, посреди которой поднимались из жухлой травы полусферы домов местных жителей, словно шляпки шампиньонов, выглядывающие из растрескавшегося асфальта. И никакого намека на скалы вокруг. Мы отошли от погребального костра на пару сотен шагов, когда Лора остановилась возле одного из стоящих на самой окраине поселения куполов. Он был построен дальше всех остальных и, судя по трещинам в пыльном покрытии, оказался давно заброшенным и необитаемым.
– Переночуем здесь, Ударник, – решительно заявила девушка, – что-то меня не тянет тащиться по этой сраной степи впотьмах.
Предложение выглядело разумным: чужой и незнакомый мир по определению полон опасных неожиданностей. Лучше встречать их при свете солнца – больше шансов уцелеть. Я заглянул под купол: в полумраке круглого помещения пахло затхлостью, и повсюду валялся какой-то хлам. В центре виднелось темное пятно золы: там, по всей видимости, раньше разводили огонь.
– Пожрать бы, – вздохнула Лора, – и воды где-то раздобыть.
– Я видел в поселке колодец.
– Если найдем, во что набрать, сгоняешь туда. Только постарайся лишний раз не попадаться местным на глаза, они не слишком приветливы.
Среди громоздившихся в хижине бесформенных куч мусора обнаружилась металлическая фляга без крышки, что удивительно, с выдавленным на ржавом и мятом боку штампом сурганской мануфактуры. Видимо, изделие тангольских промышленников попало сюда из Центрума вместе с прочим металлоломом. Старые заплесневелые тряпки мы просто выкинули наружу, набросав вместо них сорванную поблизости жухлую траву: получилась колючая, но довольно мягкая лежанка. Лора принялась возиться возле очага, пытаясь добыть при помощи подручных средств огонь, а я в уже сгущающихся сумерках отправился за водой.
Воздух стал прохладным, под ноги мне легли длинные изломанные тени. Вонги продолжали завывать и бесноваться у костра, но эпицентр их столпотворения находился в стороне, в паре сотен метров отсюда. К заунывному пению добавился ритмичный стук. Стараясь не попасться никому на глаза, я осторожно приблизился к пустырю и даже смог определить источник этого звука: большой бубен квадратной формы с натянутой желтоватой кожей, по поверхности которой метались отблески пламени погребального костра. Бубен держал в обеих руках вонг, возможно, тот самый жрец, а может, и другой абориген – с такого расстояния я не мог различить замотанные в ветошь фигуры. Другой вонг ритмично лупил в него длинной узловатой палкой, похожей на обглоданную берцовую кость. Сухая кожа издавала высокий вибрирующий звук: бымр-р-р, бымр-р-р, от которого у меня шевелились волосы на затылке, вызывая какой-то дикий, первобытный страх.
Набрав холодной воды из колодца, обложенного по кругу массивными камнями, я двинулся в обратный путь. Из фляги явственно тянуло болотцем, но выбирать было не из чего. Если Лоре удастся развести огонь, водицу можно будет прокипятить, подумал я.
Моей спутнице и вправду удалось поджечь пучок сухой травы при помощи похожего на линзу осколка стекла, найденного среди валявшегося окрест мусора. Слабых лучей заходящего солнца едва хватило, чтобы раздуть из тлеющего пучка соломы пламя и затеплить в глубине лачуги небольшой костерок. Флягу удалось подвесить над огнем на обрывке проволоки, а я отправился искать те самые корешки, которые жрец столь щедро насыпал в костер в подарок покойнику. После нескольких неудачных попыток я таки вычислил нужное растение с колючей, игольчатой ботвой. На вкус очищенные от земли корни показались мне горьковатыми и твердыми, точно оструганная сосновая ветка: жевать такое невозможно, зубы сломаешь. Пришлось нести добычу по-хозяйски возившейся у костра девушке. Задумчиво повертев находку в руках, Лора бросила ее в кипящую воду и не прогадала: через несколько минут корешки разварились и разбухли, стали мягкими, словно запеченная на углях картошка, а главное – сладковатыми. Ужин получился на славу: вареные коренья прекрасно утоляли голод.
Ночь в мире вонгов оказалась светлой, похожей на унылый пасмурный день. Может быть, сказались особенности нынешнего времени года или географического положения места, в котором нас угораздило очутиться, а может быть, в этой вселенной так было принято с самого ее рождения. На небосвод словно выплеснули зеленку, и на поверхности этого бильярдного сукна выступили редкие звезды. Как ни вглядывался я в этот изумрудный небосвод, так и не смог различить ни одного знакомого созвездия, ни привычного пятна Млечного Пути. Издалека все еще доносился утробный стук бубна и песнопения вонгов.
