– Это правда.
Если Кия и злилась, то быстро взяла себя в руки. Когда она вновь подняла голову, то выглядела абсолютно спокойной.
– Если не возражаешь, я буду звонить раз в неделю или две, чтобы узнать, как у вас дела.
– Конечно, – ответила Гамора.
Все ее сомнения относительно Кии – их расставания, – висевшие тяжким грузом на ее плечах, растаяли.
Кия не собиралась рвать между ними связь.
Большего Гаморе не требовалось.
– Конечно, – повторила она. – Звони, когда захочешь.
– Договорились. – Кия отпила еще сока.
– Не скрывай, если с тобой будут плохо обращаться. Мы тут же тебя заберем. Стычки с кри для нас не в новинку – одной больше, одной меньше. – Гамора придвинулась поближе к девушке и в последний раз спросила:
– Ты уверена в своем решении?
На этот раз Кия задумалась. Гамора на мгновение испугалась, что Кия и правда сомневается или что кри все же угрожали ей. Но тут девушка сделала то, чего Гамора уже никак не ожидала.
Она улыбнулась.
– Не скажу, что я мечтала о таком исходе, – взвешивая каждое слово, ответила Кия. – Но жизнь, о которой я мечтала, теперь недостижима. Нужно начинать все заново. Так что начну отсюда.
– Вселенная велика, – заметила Гамора.
– Да. Я уже видела, что в ней плохого. Но я решила больше не прятаться: вдруг в ней найдется и что-то хорошее?
Гамора взглянула на девушку исподлобья, но ничего не сказала.
– Как там Грут?
– С ним все хорошо. Наконец-то напоминает себя прежнего. Правда, нам еще осталось последнего Грута забрать, – ответила Гамора. – Я передала ему твой вопрос: почему на Димаве он пожертвовал собой ради тебя.
– И что он сказал?
– «Я есть Грут».
– Ну и шуточки у тебя. А если честно?
– Он именно это и сказал: «Я есть Грут».
– А, – Кия едва заметно улыбнулась. – Кажется, я поняла. Послушай, а Дракс ведь тоже хотел меня навестить?
– Скоро придет. Сперва он заглянул к какому-то Обвинителю, чтобы договориться о неком реванше.
– Так она выжила?
– Насколько знаю, она единственная. Броня защитила. Скоро поправится.
– А сколько?..
Гамора пристально посмотрела на Кию и покачала головой.
– Даже если я скажу, что это изменит?
Значит, много. Для Кии и один погибший от спор значил много.
– Случившееся – моя вина.
– Ты была в отчаянии и ввязалась в это не по своей воле. Пойми разницу. Главное – не забывать о том, что произошло, и сделать выводы на будущее. Пусть это послужит уроком.
Гаморе и самой приходилось усваивать такие уроки. Благодаря этому она теперь сражалась в рядах Стражей Галактики.
Дальнейшая судьба Кии была в ее собственных руках.
Гаморе было чрезвычайно интересно, что ждет девушку в будущем.
– Это еще что? – воскликнул Ракета, следом за остальными вылезая из шаттла.
Вечернее солнце, окрасившее небо над лесополосой в яркие розовато-пурпурные тона, заставило его прищуриться.
– Куда нас занесло? Ка-Ленн не нашел для Грута места получше?
– Он вообще не здесь его держит, – ответил Квилл. – За Грутом отправилась Гамора.
– Тогда что мы здесь забыли? – Ракета стряхнул с ноги какое-то насекомое. – Ух, ненавижу природу.
– Ничего не забыли. Наоборот, нам нужно здесь кое-что оставить.
Ракета надулся.
– Квилл, а поподробнее?
– Я есть Грут, – усмехнулся Грут.
Они с Питером принялись копаться в грузовом отсеке шаттла, а Ракета остался за ними наблюдать.
– Кстати, как вы побеседовали с Тиваном? – спросил енот.
– Да как обычно, – ответил, не оборачиваясь, Квилл. – Хорошая выпивка, плохая компания, привычная экскурсия по музею. Но разногласий вроде бы не осталось.
– Ты дал ему понять, чтобы он и думать не смел наложить свои драные лапы на Грута?
– Еще как. – Квилл с Грутом вынесли с шаттла одинаковые прямоугольные предметы, завернутые в темную материю.
– Что это за ящики? – подозрительно спросил Ракета.
– Плоды мирного соглашения, – объяснил Квилл.
Ракета указал на ящик Грута.
– Ваше мирное соглашение какие-то странные звуки издает.
– Я есть Грут? – подняв ящик повыше, Грут прижался к нему головой, прислушался и улыбнулся. – Я есть Грут.
– «Они рады»? Что это значит?
Стражи направились к лесной опушке. Ракета с трудом продирался сквозь траву, отгоняя мошек.
– Кто «они»? – не унимался он. – И чему они рады?
Наконец Квилл и Грут поставили ящики на опушке. Питер торжественно сорвал с ящиков покрывала.
– Вуаля!
Ракета уставился на содержимое ящиков, которые на поверку оказались вовсе не ящиками, а клетками.
А в клетках…
– Грызуны? – недоумевая, произнес он.
– Еноты, – поправил его Питер. – Земные еноты из музея Коллекционера. Мы решили их отпустить.
Ракета в ужасе поднял голову.
– Ну и мерзкие же они.
– Я есть Грут, – возразил Грут.
– Милые? В каком месте они милые? Ты посмотри на них! На их «руки» посмотри!
– Не надо их обижать. Они твои родственники, пусть и дальние, – пожурил Ракету Квилл. – Вот этого я назвал Пушок, этого – Пухлик, а вон того – Вонючка, потому что по пути от Коллекционера он… в общем, сам понимаешь.
Ракета был взбешен. Чушь. Стыдоба. Позор. Но он все же не удержался от замечания.
– Ты одного пропустил.
– Да, мне хотелось, чтобы ты придумал ему имя.
Ракета уставился на четвертого енота. Похоже, в стае тот был отщепенцем. Он был страшный, лохматый и злобно рычал на остальных, а может, и на весь окружающий мир.
– Не хочу я ему имя придумывать, – фыркнул Ракета. – Это просто тупая зверюга.
– Я есть Грут.
– Нет уж. Грут – нормальное имя для дерева, но не для грызуна.
– Еноты – не грызуны, – снова поправил его Квилл.
– Постой-ка, я передумал, – тут же заявил Ракета. – Назову его Питер.
– Эй!
– А теперь избавьтесь от них. По-моему, Пухлик чем-то болен.
– Ладно, давай отпустим малышей на свободу, – согласился Квилл. – Хочешь открыть клетку?
