Что же касается Лазло – он сам удивился своей ярости, которая уже начала угасать. У него не было опыта такой эмоции – она ему не к лицу, – да и на самом деле ее спровоцировал отнюдь не Тион, а собственное бессилие. Он не мог спасти Сарай. На секунду, всего на секунду он испытал жгучую боль потери – но она была ненастоящей. Сарай не потерялась. Ее мотыльки все еще здесь, на потолочных балках, и ночь еще не окончена. Как только Лазло уснет, она к нему вернется.
Разумеется, сперва нужно избавиться от алхимика.
– Просветить тебя? – недоуменно вопросил Лазло. – О чем ты говоришь, Ниро?
Тот презрительно покачал головой.
– Тебе всегда это хорошо удавалось. Этот несчастный вид. Невинные глазки, – колко отчеканил Тион. – Вчера ты чуть меня не убедил, что решил помочь, потому что я в этом нуждался. – Это было сказано так, словно ничего более абсурдного он не слышал. – Будто кто-то может просто так подойти и предложить дух из своих вен. Но я не представлял, какой у тебя мог быть мотив, и чуть не купился.
Лазло прищурился:
– Тебе стоило мне поверить. Какой у меня может быть мотив?
– Это я и хочу узнать. Ты втянул меня в это много лет назад, еще в Хризопоэзиуме. Почему, Стрэндж? Что за игру ты затеял? – Он выглядел таким же безумным, сколь и больным. На лбу выступили капельки пота. – Кто ты на самом деле?
Вопрос ошарашил Лазло. Тион знал его с тринадцати лет. Он знал, кто такой Лазло, насколько это было известно. Он – Стрэндж, со всеми вытекающими последствиями.
– К чему ты клонишь, Ниро?
– Даже не пытайся одурачить меня, Стрэндж…
Лазло потерял терпение и перебил его, громко повторив:
– К чему ты клонишь, Ниро?!
Два молодых человека стояли лицом к лицу с противоположных сторон открытого окна, прямо как однажды стояли напротив друг друга с разных сторон справочного стола библиотеки, только на сей раз Лазло было не запугать. Сарай наблюдала за ними посредством своих стражей. Она проснулась в ту же секунду, что и Лазло, после чего упала обратно на подушки, зажмурив глаза, чтобы не видеть стены и потолок из мезартиума, давящие в своих тисках. Разве она не говорила, что пока не хочет возвращаться? Девушка чуть не расплакалась от злости. Кровь и дух стали быстрее циркулировать по телу, плечи запылали, словно их действительно коснулось дыхание Лазло. Даже розовая шелковая лямка сползла с плеча, прямо как во сне! Сарай провела по ней пальцем, с закрытыми глазами вспоминая ощущения от губ и рук Лазло, утонченные дорожки, оживающие при каждом его касании. Чего хотел этот фаранджи, явившись посреди ночи?!
Юноши общались на своем языке, таком же бессмысленном для нее, как барабаны или птичьи трели. Она не понимала, что они говорят, но видела напряженность в их позах, недоверие в глазах, и это ее нервировало. Лазло раздраженно убрал волосы назад. Прошла секунда в молчании. Второй юноша потянулся к карману. Движение было внезапным и молниеносным. Сарай мельком увидела блеск металла.
Лазло тоже его заметил. Нож. Направленный на него.
Он резко дернулся. Прямо позади него находилась кровать. Юноша врезался в нее и сел. В его мыслях Руза укоризненно качал головой, отчаявшись сделать из него воина.
Тион одарил его язвительным взглядом.
– Я не собираюсь убивать тебя, Стрэндж, – сказал он, и тогда Лазло понял, что на его ладони лежал не нож, а длинный кусок металла.
Его сердцебиения запнулись. Не просто металл. Мезартиум.
Лазло наконец осенило, и он вновь поднялся на ноги. В эту секунду он забыл о своем гневе и о загадочных инсинуациях Тиона, и просто восхитился значительностью этого открытия.
– Тебе удалось! – Его лицо расплылось в улыбке. – Алкагест сработал. Ниро, ты это сделал!
Язвительность Тиона сменилась сомнением. Он убедил себя, что все это – часть какого-то коварного замысла, некая уловка или предательский заговор со Стрэнджем в главных ролях, но тут он заколебался. В реакции Лазло читалось искреннее восхищение, даже Ниро понимал, что оно не наигранное. Он помотал головой, но не в знак отрицания, а словно что-то стряхивая. То же чувство неверия он испытал у якоря – недоверие, бьющееся о доказательства. Лазло ничего не скрывал. Что бы ни значила эта загадка, для него она тоже была тайной.
– Можно? – спросил Лазло, но разрешения дожидаться не стал. Металл будто взывал к нему. Он забрал его из рук Тиона и взвесил на собственной ладони. Волны сияния сферы на атласной голубой поверхности завораживали, кусок приятно холодил разгоряченную сном плоть. – Ты сказал Эрил-Фейну? – поинтересовался он, и когда Тион не ответил, оторвал взгляд от металла. Презрение и недоверие сошли с лица алхимика, оно опустело от всяческих эмоций. Лазло не знал, что конкретно значит его прорыв для проблемы Плача, которая оказалась куда более сложной, чем предполагал Тион, но это, несомненно, крупное достижение.
– Что ж ты не злорадствуешь, Ниро? – спросил Лазло, но в его голосе не слышалось обиды, когда он добавил: – Это определенно идеальный случай для твоей легенды.
– Умолкни, Стрэндж, – огрызнулся Тион, хотя в его словах было меньше злобы, чем раньше. – Послушай, это важно. – Его скулы заходили желваками. Взгляд стал острым, как когти. – В нашем мире есть выдающееся единство – набор элементов, составляющих все в нем. Все. Листья и жуков, языки и зубы, железо и воду, мед и золото. Азот… – он пытался подобрать нужные слова. – Это тайный язык, который все понимают. Тебе ясно? Это мастер-ключ от всех дверей. – Алхимик замолчал, чтобы дать Лазло время усвоить информацию.
– И ты открываешь эти двери? – предположил юноша, пытаясь понять, к чему ведет эта беседа.
– Да. Не все пока еще. Это задача на всю жизнь – Великое Дело. Мое великое дело, Стрэндж. Я не какой-то творец золота, который до конца своих дней будет набивать казну королевы. Я открываю загадки мира, одну за другой, и еще не наткнулся на такой замок, образно говоря, к которому не подходил бы мой ключ. Мир – мой дом. Я – его господин. Азот – мой ключ.
Он снова выдержал паузу, чтобы придать значимость своим словам, и Лазло, пытаясь заполнить тишину, осторожно рискнул сказать:
– Всегда пожалуйста?
Но каким бы ни был смысл слов Тиона, в них явно не крылась благодарность за ту роль, которую сыграл Лазло, чтобы подарить ему «ключ». Не считая прищуренных глаз, Золотой крестник продолжил, будто ничего не слышал.
– Но вот мезартиум… – он замолчал, прежде чем выпалить следующие слова, чтобы те прозвучали весомей, – не из этого мира.
Произнесено это было как великое открытие, но Лазло просто вздернул бровь. Он и так это знал. Ну, может, он узнал об этом не так, как Тион, с помощью экспериментов и эмпирических данных. И все же он в этом не сомневался еще с тех пор, как впервые увидел цитадель.
– Ниро, я-то думал, что это и так очевидно.
– В таком случае тебя не должно удивлять, что он не понимает тайного языка. Мастер-ключ не подходит. – Голосом, не допускающим сомнений, Ниро сказал: – Азот из этого мира не оказывает влияния на мезартиум.
