Лазло нахмурился.
– Но вот же доказательство обратного, – сказал он, поднимая кусок металла.
– Не совсем, – Тион пристально на него посмотрел. – Азот, дистиллированный из моего духа, никак на нем не сказывался. Поэтому я спрашиваю еще раз, Лазло Стрэндж… Кто ты?
58. Односливовый гнев
Спэрроу облокотилась на садовую балюстраду. Внизу простирался город, Проспект рассекал луч света – теперь уже лунного, – проникавший между крыльями гигантского серафима. Он напоминал тропу. Особенно ночью, когда городской пейзаж погружался во тьму, чтобы потерять чувство масштаба. Если рассредоточить взгляд, Проспект становился прямой дорожкой света, и если по ней пойти, можно добраться до самого Пика и того, что находилось за ним. Почему бы и нет?
Ветерок потревожил сливовые ветки, взъерошивая листья в волосах Спэрроу. Она сорвала сливу, и та идеально легла в руку. Подержала ее пару минут, глядя вперед, глядя вниз. Руби тогда кинула одну. Безрассудная Руби. Каково будет, гадала Спэрроу, стать такой же дикой, как сестра: брать что – и кого – захочется и делать как душа соблаговолит? Девушка мысленно рассмеялась. Она никогда такой не станет.
Проходя по коридору к спальне Ферала, она мечтала о поцелуе – одном сладком поцелуе, – а обнаружила…
Что ж.
Спэрроу чувствовала себя как ребенок. Вдобавок ко всему остальному – боли в груди, словно по ее сердцам потоптались, изумления, от которого до сих пор перехватывало дыхание, – ей было стыдно. Она думала о поцелуе, в то время как они занимались… этим. Это так далеко за пределами всего, что она знала. Раньше Сарай им рассказывала, чем занимаются люди, и это звучало так вопиюще, так недоступно! Девушка никогда даже не представляла, как будет заниматься чем-то подобным сама, и несмотря на стремления сестры к поцелуям, она никогда не представляла, что этим займется Руби. И уж точно не с Фералом. Спэрроу закрыла глаза и взялась руками за голову. Она чувствовала себя глупой, преданной и… брошенной.
Спэрроу взвесила сливу в руке, и на секунду та воплотила все, кем она не была – или же, наоборот, каждую милую, скучную черту, которую она отождествляла.
Руби была огнем – огнем и желаниями, как факельный имбирь, а Спэрроу была… фруктом? Нет, хуже: она кимрил, сладковатый, питательный и пресный. Девушка замахнулась и кинула сливу так далеко, как могла. О чем мгновенно пожалела. «Может, попаду в одного из них», – сказала как-то Руби, но Спэрроу не хотела ни в кого попадать.
Ну, может, в Руби и Ферала.
Словно по мановению руки, в сад вышла Руби. Увидев ее, Спэрроу сорвала еще одну сливу – не кинула, но придержала на всякий случай.
– Чего не спишь? – поинтересовалась девушка.
– Я голодная, – ответила Руби. Для голодных обитателей в цитадели Мезартима никогда не существовало кладовой, в которой можно было бы тайно рыться по ночам. У них имелись лишь сливовые деревья, постоянно выращиваемые Спэрроу.
– Неудивительно, – сказала она, подкидывая сливу на ладони. – В последнее время ты была очень… активной.
Руби пожала плечами, ни капельки не раскаиваясь. Затем прошлась по тропинке, вдоль которой росли разные травы, и вокруг нее заблагоухали ароматы. Ее волосы были растрепаны, как обычно – или даже больше, чем обычно, от недавних упражнений, – а на самой девушке была сорочка и развязанный халат, тесемки которого болтались позади нее как шелковые кошачьи хвостики.
Руби вальяжно прислонилась к балюстраде. Оторвала сливу и впилась в нее зубами. Сок стекал по пальцам. Она облизала их и посмотрела на Пик.
– Ты любишь его? – спросила девушка.
– Что? – Спэрроу насупилась. – Нет!
С тем же успехом она могла вообще не отвечать, Руби полностью ее проигнорировала:
– Я ведь не знала. Могла бы мне и сказать.
– Что, и испортить тебе все веселье?
– Не строй из себя мученицу, – вкрадчиво ответила Руби. – Мне просто хотелось этим заняться, а он был тем, с кем я могла это осуществить. Единственный живой парень.
– Как романтично!
– Ну, если хочешь романтики, не ожидай многого от нашего Ферала.
– Я ничего от него не жду, – раздраженно выпалила Спэрроу. – Теперь я его не хочу.
– Почему? Потому что я с ним развлеклась? Только не говори, что это как когда мы облизывали ложки, чтобы забить место за столом.
Спэрроу снова подкинула и поймала сливу:
– Да, все именно так.
– Что ж. Ложки всегда можно помыть и использовать по новой. То же касается мальчиков.
– Руби, ты серьезно?!
– А что? – вздернула бровь та, и Спэрроу не поняла, шутит она или действительно не видит разницы между облизанными ложками и облизанными мальчиками.
– Дело не в облизывании. Мы обе знаем, кого Ферал хочет на самом деле.
– Вовсе нет. Я просто была под рукой, – равнодушно произнесла Руби. – Если бы к нему пришла ты, то оказалась бы на моем месте.
Спэрроу нахмурилась:
– Если это правда, то я тем более его не хочу. Я хочу лишь того, кто хочет только меня.
Руби подумала, что сестра говорит правду, и, к ее удивлению, это ее встревожило. Если так подумать, она тоже предпочла бы того, кто хочет только ее. Девушка испытала совершенно иррациональную вспышку злобы по отношению к Фералу. А потом вспомнила, что он сказал прямо перед тем, как они подняли глаза и увидели Спэрроу в двери: «Отныне мне придется спать с тобой».
Ее щеки зарделись от этой мысли. Тут не было ничего романтичного. Из-за этого «придется» все звучало так, будто у него не было выбора, хотя, конечно же, это не так. У них полно свободных кроватей – нужно только попросить горничных подготовить одну. Но если он хочет спать с ней – что ж… До этого дня она всегда шла к нему. И он сказал «отныне». Было в этом что-то похожее на… обещание. Всерьез ли он говорил? Хотелось ли этого Руби?
Она взяла выбившуюся прядку Спэрроу в свою липкую от сливы руку. Ласково за нее дернула. Руби охватила задумчивость – самое близкое к раскаянию, что она когда-либо испытывала.
– Мне просто хотелось узнать, каково это, – сказала она, – на случай, если другой возможности не представится. Я не хотела забирать его у тебя.
– Ты и не забирала. Ты же не связывала его и не насиловала. – Спэрроу замолчала и пристально посмотрела на Руби. – Так ведь?
– Практически. Но он не кричал о помощи, так что…
Спэрроу кинула сливу. Сестры стояли рядом, и та попала Руби по ключице. Девушка ойкнула, хотя больно не было. Потерев место удара, она сердито покосилась на Спэрроу.
– Ну что? Выпустила свою злость?
– Да, – кивнула Спэрроу, отряхивая ладони. – Это был односливовый гнев.
– Бедняга Ферал. Не заслужил больше одной сливы. Наверняка он расплачется, когда мы ему об этом расскажем.
