В голове Лазло возникали образы двух лиц. Одно с картины мертвой богини, а другое из сна: оба голубые, с рыжими волосами и черной полосой на глазах. Голубое, черное и коричное. Уже в который раз юноша задался вопросом, как она могла присниться ему до того, как он увидел ее «портрет».
Но даже если каким-то чудом он увидел заблудшее видение Изагол Ужасной, почему она была такой… не ужасной?
Лазло вылез из ванны, вытерся и натянул чистые льняные штаны, но он настолько выдохся, что не нашел сил даже затянуть шнурки. Вернувшись в комнату, он плюхнулся на кровать поверх одеяла и ко второму вдоху уже задремал.
В таком виде и обнаружила его Сарай: лежащим на животе, подложив руки под голову.
Длинный и гладкий треугольник его спины поднимался и опускался от глубоких, ровных вздохов. Мотылек порхал над юношей, пытаясь найти местечко для приземления. Из-за его позы лоб не вариант. Можно было бы сесть на острый край скулы, но под наблюдательным взглядом Сарай юноша начал ерзать, поудобнее укладывая голову на руки, и место посадки скрылось из виду. Оставалась только спина.
Он заснул с неприкрытой сферой, и ее тусклое сияние откидывало тени на каждый бугорок мышц, углубляя контуры крыльев под лопатками и линию позвоночника. Для мотылька это выглядело как лунный пейзаж. Сарай осторожно направила его к темной долине плеч незнакомца, и стоило мотыльку коснуться кожи, как она погрузилась в сон.
Девушка была, как всегда, настороже. После ее первого визита прошла череда ночей, и каждый раз она проникала бесшумно, как вор. Но что ей воровать? Она не крала его сны и никоим образом их не видоизменяла. Сарай просто… наслаждалась ими, как кто-то наслаждается музыкой.
Сонатой, доносившейся из-за садовой стены.
Естественно, слушая прекрасную музыку ночь за ночью, вы неизбежно заинтересуетесь музыкантом. О, она знала, кто он. В конце концов, все это время она сидела на его брови – до сегодняшнего дня, сделав открытие в виде его спины, – и в этом чувствовалась необъяснимая интимность. Сарай наизусть знала все его ресницы, его мужской запах – сандалового дерева и мускуса. Она даже привыкла к его кривоватому хулиганскому носу. Но в царстве снов девушка держалась на расстоянии.
Что, если он снова ее увидит? А что, если нет? Было ли это случайностью? Сарай хотела и в то же время боялась узнать ответ. Но сегодня что-то изменилось. Она устала скрываться. Сарай разузнает, может ли он ее видеть и, возможно, даже почему. Она приготовилась к этому, приготовилась ко всему. Ну, по крайней мере, ей так казалось.
Но ничто не могло подготовить ее к тому, что она попадет в сон и обнаружит себя уже там.
* * *
И снова улицы волшебного города – Плача, но не Плача. На дворе стояла ночь, и в небе по-прежнему маячила цитадель, но все равно не препятствовала сиянию луны, будто мечтатель хотел получить и то и другое. Повсюду, как обычно, пестрели невероятные краски, хрупкие крылья, фрукты и сказочные создания. Кентавр со своей дамой сердца. Сегодня они шли держась за руки, и Сарай даже немного забеспокоилась, пока не увидела их поцелуй. Здесь они были завсегдатаями; ей бы очень хотелось поговорить с ними и выслушать их историю.
У Сарай появилась идея, что все люди и создания, которых она видела, это начало новой фантастической истории, и ей было интересно проследить за каждым из них. Но больше всего ее волновал мечтатель.
Она увидела его впереди, едущего на спектрале. И тут все стало совершенно сюрреалистично, поскольку рядом с ним, верхом на звере с телом равида и головой с крыльями Привидения, белой птицы, была… Сарай.
Понятно, что сама Сарай – настоящая – была вдалеке, на пересечении улиц, куда попадала каждый раз, погружаясь в сон. Она увидела их.
Увидела себя.
Увидела, как она катается на мифическом создании из сна фаранджи.
Девушка смотрела во все глаза. Ее рот открылся и закрылся. Как? Присмотрелась. Захотела оказаться ближе, чтобы лучше их видеть, хотя об осторожности не забывала и оставалась вне поля зрения.
Другая Сарай, насколько можно было ее рассмотреть, выглядела точно так же, как она в ту ночь, когда ее увидели: волосы взъерошены, на глазах черная маска Изагол. При других обстоятельствах она бы решила, что это ее мать – сходство было поразительным, и людям часто снилась Изагол, в то время как Сарай они, естественно, представлять не могли. Но нет, это не Изагол. Несмотря на практически идентичные черты лица, ее мать выглядела величественной и жестокой. Изагол не улыбалась. В отличие от этой голубой девушки с лицом Сарай, и она была не в платье из крыльев жуков и клинков, а все в той же кружевной белой сорочке, которую надела Сарай в свое первое посещение.
Она была частью сна.
Фаранджи снилась Сарай. Она снилась ему, но сон… не обращался кошмаром.
Наверху в цитадели ноги Сарай стали ватными. Мотылек между голыми лопатками мечтателя встрепенулся. В горле девушки встал комок – как всхлип, но без горя. Она посмотрела через улицу на себя – свою воссозданную по памяти версию мечтателя – и не заметила непристойности, несчастья или божьего отпрыска. Перед ней предстала гордая улыбчивая девушка с прекрасной голубой кожей. Ведь такой ее видел он, и это его фантазия.
Конечно, он также считал ее Изагол.
– Прости, что спрашиваю, – говорил он ей, – но почему ты стала богиней отчаяния? Есть же столько других вариантов…
– Только не рассказывай никому, – ответила Изагол. – Но я была богиней луны. – Остальное она прошептала словно секрет: – И потеряла ее.
– Ты потеряла луну?! – удивился мечтатель, поднимая глаза к небу, где довольно ярко сияла луна.
– Не эту. Другую.
– Была и другая?
– О да! Всегда есть одна про запас, на всякий случай.
– Я этого не знал. Но… как ты могла потерять луну?
– Я не виновата, – ответила богиня. – Ее украли.
Голос не принадлежал ни Сарай, ни Изагол – он был выдуманным. От странности этой ситуации у Сарай голова пошла кругом. Она видела свое тело и лицо, которое произносило чужим голосом какие-то причудливые слова, не имевшие к ней отношения. Это все равно что смотреть в зеркало и видеть в отражении другую жизнь.
– Так давай сходим в лунный магазин и купим новую, – предложил мечтатель. – Если хочешь.
– А здесь есть лунный магазин? Хорошо.
И мечтатель, и богиня отправились покупать луну. Занятие, достойное сказки. Ну или достойное сна. Сарай завороженно последовала за ними в крошечный магазинчик, спрятанный под мостом. Они оставили своих зверей у двери и вошли внутрь. Сарай стояла за окном, гладила мягкую пернатую голову грифона и страдала от приступа абсурдной зависти. Ей хотелось самой разъезжать на грифоне и перебирать лотки ювелира в поисках подходящей луны. Там лежали и месяцы, и четверти, и растущие, и полные, но не в виде амулетов, а настоящие луны – миниатюрные, изборожденные кратерами и светящиеся, словно их подсвечивали лучи каких-то далеких звезд.
