Нет, не незнакомца. Единственного, кто ее увидел.
– Значит, когда я проснусь, – продолжал он, – и город тоже, ты ляжешь спать?
От этой мысли Сарай пронзил страх:
– Обычно так все и происходит. Но это в прошлом.
Она сделала глубокий вдох и излила ему душу. Рассказала о люльке, как та перестала работать, и о том, что стоило ее сознанию расслабиться, как клетки всех плененных ею ужасов открывались.
И если у большинства людей – всего парочка кошмаров, трясущих прутья решеток, то у нее… хранились все.
– Я сама виновата, – сказала Сарай. – Я была слишком юной, когда начала их собирать, и никто не посоветовал мне задуматься о последствиях. Конечно, теперь-то это кажется очевидным.
– А ты не можешь просто изгнать их? – полюбопытствовал Лазло. – Или трансформировать?
Сарай покачала головой:
– В чужих снах весь контроль в моих руках, но когда я сплю… то становлюсь такой же беспомощной, как все остальные, – она кинула на него завистливый взгляд. – Кроме тебя. Ты уникальный мечтатель.
– Сарай, – Лазло увидел, как она оседает на оконную раму, и поспешил поддержать ее рукой, – когда ты спала в последний раз?
Если бы она знала!
– Четыре дня назад? Я не уверена. – Заметив тревогу в его глазах, Сарай выдавила улыбку. – Я сплю по чуть-чуть. В перерывах между кошмарами.
– Но это безумие! Ты знаешь, что можешь умереть от недостатка сна?
Она мрачно усмехнулась:
– Не знала. Ты, случайно, не в курсе, сколько для этого потребуется времени? Чтобы я могла распланировать свой день. – Это произносилось как шутка, но в вопросе слышались нотки отчаяния.
– Нет, – ответил Лазло, чувствуя себя невероятно беспомощным. До чего сложная ситуация! Она была там, одна, он был здесь, один, – и все же каким-то чудом они вместе. Сарай разделяла его сон. Юноша задумался: обладай он ее даром, мог бы он проникнуть в ее сны и помочь их пережить? Что бы это значило? Какие ужасы ее ждали? Сражения с равидами, Резня, повторяющаяся из раза в раз? Что бы там ни было, сама мысль, что ей придется бороться с ними в одиночку, приносила ему физическую боль.
Вдруг ему пришла идея. Приземлилась в голову с той же легкостью, что и мотылек.
– Сарай, – задумчиво начал он, – что произойдет, если ты заснешь прямо сейчас?
Ее глаза слегка округлились.
– Где, здесь? – Она глянула на кровать.
– Нет, – быстро выпалил Лазло, заливаясь краской. В его голове все казалось предельно ясно: он хотел подарить ей убежище от кошмаров – стать ее убежищем. – Я имею в виду – если ты оставишь мотылька на мне, но заснешь здесь? Как думаешь… у тебя получится задержаться во сне? Со мной?
Когда Сарай притихла, он испугался, что зашел слишком далеко. Ведь в каком-то смысле он ей предлагал… провести с ним ночь.
– Я не подразумеваю ничего такого, – поспешил объясниться Лазло. – Просто если ты боишься своих снов, то я с радостью приму тебя в своих.
По рукам Сарай пробежали легкие мурашки. Она молчала не потому, что ее оскорбила или возмутила идея. Напротив! Девушка была потрясена. Ей рады. Она желанна. Лазло не знал о тех ночах, когда она проникала без приглашения, пряча крошечный кусочек своего сознания в уголке его разума, чтобы чудеса и фантазии помогли ей пережить… все остальное. Она отчаянно нуждалась в отдыхе, и, несмотря на шутки о смерти от недостатка сна, Сарай действительно боялась.
Идея остаться здесь – в безопасности, с ним… все равно что распахнувшееся окно, впускающее свет и свежий воздух. И страх тоже. Страх надежды – ведь стоило Сарай понять, что он предлагает, ее охватило жгучее желание, чтобы это сработало: а разве она когда-нибудь получала то, чего хотела?
– Я такого еще не пробовала, – сказала она, пытаясь сохранить нейтральность в голосе. Сарай боялась выдать свою тоску в том случае, если ничего не удастся. – Если я засну, это может нарушить связь, и я потеряю мотылька.
– Ты готова попробовать? – спросил Лазло с неприкрытой надеждой.
– Времени до рассвета почти не осталось.
– Да. Но чуть-чуть есть.
Ей пришла другая мысль. Она пыталась найти огрехи, слабые места в их затее – и одновременно очень этого боялась.
– Что, если это сработает, но мои кошмары явятся и в твой сон?
Лазло пожал плечами:
– Мы их прогоним или превратим в светлячков и поймаем в банки. – Он не боялся. Ну, если только того, что их план не сработает. Со всем остальным они справятся. – Что скажешь?
На секунду Сарай не доверяла своему голосу. Как бы они ни стремились выглядеть беспечно, оба ощущали, что между ними возникает что-то большее и – хотя Сарай ни капельки не сомневалась в намерениях Лазло – что-то интимное. Заснуть в его сне, когда она даже не уверена, что будет осознавать, что это сон… Где не сможет его контролировать…
– Если это сработает, – прошептала Сарай, – я буду бессильна…
Она запнулась, но Лазло все понял.
– Ты мне доверяешь? – спросил он.
Это даже не вопрос. Здесь Сарай чувствовала себя безопаснее, чем где-либо еще. Да и в любом случае, спрашивала она себя, какой в этом риск? «Это всего лишь сон», – ответила она, хотя, разумеется, это было нечто гораздо большее.
Девушка посмотрела на Лазло, закусила губу, а затем решительно сказала:
– Хорошо.
45. Странный азот
В импровизированной алхимической лаборатории без окон, на чердаке крематория, синий огонек коснулся изогнутого стеклянного дна подвешенной колбы. Жидкость внутри нагрелась и перешла из одного состояния в другое – в пар, поднимаясь через ректификационную колонну, чтобы попасть в конденсатор и по капельке стечь во флакон для сбора образцов.
Золотой крестник взял его и поднес к сфере для изучения.
Прозрачная жидкость. Со стороны она казалась водой, но как бы не так. Это азот – вещество, ценившееся больше золота, которое оно же и создавало. Ведь, в отличие от золота, у него было множество чудесных применений – и лишь один источник во всем мире: его создатель – по крайней мере до тех пор, пока ключевой компонент оставался в секрете.
На рабочем столе лежал пустой пузырек с пометкой «дух библиотекаря». Тион ощутил приступ… неприязни? В его руках жизненная сущность безымянного крестьянского найденыша с непростительной привычкой помогать ему без какой-либо видимой причины, да еще и делать это с таким простодушием, словно это самый обыкновенный поступок в мире.
Да, возможно, это неприязнь. Тион отшвырнул пустой пузырек, чтобы расчистить пространство для следующей процедуры. Или же это смущение? Все видели Золотого крестника таким, каким он и хотел: неодолимой силой, совершенно независимой и распоряжающейся всеми тайнами Вселенной.
