Умер Повелитель мира осенью 1227 года, на войне, пытаясь окончательно сокрушить все еще сопротивлявшихся восточных тангутов. Неизвестны ни подлинные обстоятельства его кончины, ни место, где упокоились останки этого великого и страшного человека. Его потомкам удалось еще больше расширить империю, но, как это бывало и прежде, созданное не очень надолго пережило создателя.
Хотя… если вдуматься, это «недолго», составило более ста лет, и еще многие века шел спор за наследство Темуджина, окончательно завершившийся только с присоединением Крыма к Российской Империи
[41].
Воины его сына Угедея доходили до Одера и Померании. Внук Чингисхана Хулагу, в 1258 году окончательно уничтожает Арабский халифат, его армия стирает с лица земли крупнейший город мира той эпохи – Багдад. Весь Средний Восток был обращен в пустыню, песок поглотил развалины городов и разрушенные оросительные каналы.(15,59) Только много столетий спустя раны, нанесенные тем нашествием, затянулись. И вместе с тем, династия ильханов Ирана, потомков Хулагу, правит почти полтора века, покровительствуя наукам и искусствам, сражаясь с турками и арбами и заключая союзы с государями далекой Европы.
Другой его внук – китайский император Хубилай, через семьдесят лет после смерти деда высаживает монгольские десанты на Яву и Японские острова, пытается покорить Индокитай и Бирму.
Его потомки становятся русскими князьями и индийскими императорами. Его почитают многие в нынешнем Казахстане, хотя именно предков современных казахов – куман и киргизов он истреблял особенно безжалостно. К его грозной славе пытались примазаться еще не так давно в маоистском Китае, а такой приверженец гуманистических идей, как Г. Уэллс поставил его в исторической табели о рангах выше Александра Македонского и Карла Великого(13,116).
А ЮНЕСКО в 1999 году признала Чингисхана «человеком второго тысячелетия». По этому поводу, можно, конечно, сколько угодно морализировать, но ведь и в самом деле его деяния в колоссальнейшей мере определили облик современного мира.
Итак, представим же себе, что судьба распорядилась так, что смерть настигает будущего «Потрясателя Вселенной», до того, как монголы объединены под его скипетром. Все равно – умер ли он от голода и лишений в детских скитаниях, убит ли тайджиутами, погиб ли в одной из бесчисленных схваток, отравлен ли в китайском плену. Или, наконец, вообще не появился на свет, ибо его мать – прекрасная Оолун, не стала пленницей Есугея.
Как развивалось бы дальнейшее течение истории в таком случае?
Вначале рассмотрим возможную судьбу самой Монголии.
По мнению Поликарпова, в конце концов, нашелся бы кто-то, кто повторил бы сделанное Тэмуджином, пусть и не в таких масштабах, и Монгольский каганат все равно возник бы. (13,118)
Того же мнения придерживается так же и Игорь Можейко: «…погибни Тэмуджин от руки меркитов или в колодке у своих родичей, объединение…и рождение новой Монголии, все равно произошло бы…потому что распад родового строя привел к революционной ситуации в степи. И мы тогда узнали бы из учебников истории иное монгольское имя». (22,122)
То есть на месте Чингисхана оказался бы (вернее, был бы Чингисханом провозглашен) скажем, тот же кераитский хан-христианин Тогорил, и если не все, то многое повторилось бы.
Автор позволит себе не согласиться с этим.
Ни один из представителей родоплеменной знати, скованной вековыми традициями и обычаями, думается, не смог бы стать общемонгольским ханом. Хотя бы потому, что не сумел бы стать своим для всех – и для массы недовольных «людей длинной воли», и для равных себе по знатности, не говоря уже о том, что гении, включая, само собой гениальных полководцев и политиков рождаются, мягко говоря, нечасто.
Чтобы возникла империя Тэмуджина, нужен был именно Тэмуджин, близкий к массе простых воинов и, одновременно, обладающий в их глазах освященным традицией правом на власть, как сын и внук ханов.
Поэтому, с его смертью, так и оставшейся безвестной для человечества, обстановка в монгольских степях остается без изменений – как многие века до того.
Найманы – народ тюркской группы, живущие в районе Алтая, конфликтуют с татарами. Те, в свою очередь, – с кераитами, а ойраты, обосновавшиеся по течению Ангары – с живущими в Забайкалье меркитами и урянхайцами из алтайской тайги, и так далее…
Прибавьте к этому непрерывно идущую в степях малую разбойничью
войну – баранту, в ходе которой угоняются стада и разоряются мелкие кочевья.
Периодически несколько больших орд объединяются для набега на соседей – будь то окраины Цинь, или же такие же монголы.
Происходят конфликты с Киргизским каганатом и восточными половцами, с тангутами и кочевыми племенами карлуков.
В происходящее в степях активно вмешиваются более цивилизованные соседи, непрерывно интригуя и натравливая одни племена и роды на другие. Если какой – либо из сильных вождей становится, по мнению сановников Цинь или Си-Ся, опасен, его просто убирают с помощью яда или заговора (13,120).
Никакой Монгольский каганат не имеет места, да собственно – и название такое – Монголия, никогда не появится на страницах мировой истории. Лишь в позднейших трудах по этнографии, мало кому известных кроме специалистов, упоминается это племя, ничем не примечательное и не заслуживающее даже того внимания, которое уделяется, скажем, тем же кераитам с найманами – самому восточному форпосту христианства.
Китай остается разделенным на уже знакомые читателю царство Цинь на севере, занимавшее территорию от Приамурья и Уссури, до Хуанхэ, и царство Сунь в южно-китайских землях. В Цинь – «Золотом царстве», правит чжурдженьская аристократия, все более китаизирующаяся, в то время как суньцы кичатся своей чистокровностью, в противовес «северным варварам».
Положение в Цинь осложняется еще и наличием третьей силы, кроме чжурчженей и ханьцев – полукочевых киданей (кстати, в нашей истории ставших верными союзниками Чингисхана в борьбе с Цинь).
Но обе страны, при ближайшем рассмотрении оказываются весьма похожими – в обеих господствуют исконные ценности Поднебесной империи – конфуцианство, культ предков, строжайшее следование традициям… И там, и там мы видим многоступенчатую бюрократическую пирамиду, экзамены для чиновников, и взгляд на все прочие народы как на дикарей.
Те же иероглифы, те же названия должностей, обрядов, те же имена духов: божков – покровителей на стенах пагод.
Периодически между двумя китайскими царствами вспыхивают войны, однако их силы примерно равны и ни одно не способно одержать решительную победу (несмотря на некоторое преимущество Цинь), они только истощают друг друга. Этим не преминут воспользоваться их соседи – тангуты, уйгуры, да и все те же монгольские племена. Но ни один из соседних народов не в состоянии подчинить себе многолюдные китайские земли, поэтому дело ограничивается относительно мелкими грабительскими походами.
