В завоеванных индийских землях образуются несколько крупных наместничеств. Большие государства, за исключением добровольно вошедших в державу Александра, ликвидированы и расчленены на мелкие области, возглавляемые македонскими вассалами из числа местных сторонников царя. Некоторые, представляющие особую важность города и территории управляются непосредственно назначенными Александром чиновниками.
При этом происходит то же самое, что до того имело место в Персии: при дворе появляются индийские вельможи и советники, в царской гвардии – воины из числа индийской знати, а гарем Александра, учрежденный по персидскому образцу еще раньше, пополняется индийскими красавицами.
Подобно своему отцу, царь, в промежутках между войнами и государственными делами неустанно плодит все новых потомков, не особенно беспокоясь, что после его смерти это может повлечь борьбу за власть между наследниками, и даже распад державы.
Одновременно, происходят и процессы иного рода – хотя и не столь заметный, но зато куда более важный для будущего. Обширнейшие знания, накопленные к тому времени индийской наукой, прежде тщательно скрываемые в узком кругу жреческой касты, становятся доступны в полном объеме эллинским ученым.
В философских школах Афин, Александрии, Пергама, появляются индийские учителя мудрости.
Распространяется так же и буддизм – но, разумеется, далеко не в таких масштабах, как предположил Тойнби. (102,34)
Греция близко знакомится и с искусством азиатских народов. Богатейшая поэзия и мифология Сирии, Вавилонии и, конечно, Индии, творчески усваиваются драматургами, писателями, художниками, давая начало множеству произведений.
Искусные индийские мастера – архитекторы и скульпторы, ювелиры, умеющие гранить алмазы, ткачи, выделывающие тончайшие драгоценные ткани, оружейники, изготовлявшие несравненный булат -вутц передают свое умение ремесленникам Эллады и Азии.
При этом происходит и встречное движение. Греческие колонии возникают в городах северной и южной Индии и Цейлона, как незадолго до этого они появились в Персии и Бактрии. В них происходит активное смешение и взаимопроникновение восточной и эллинской традиции, что способствует заметному развитию обеих культур.
Наконец, армия, к этому времени уже на три четверти состоящая из уроженцев Индостана достигает южной оконечности субконтинента. Переправившись через Адамов мост
[9] на Цейлон, Александр завершает войну, подчиняя мелкие дравидийские княжества острова. Вновь, как когда-то, после завоевания Персидской империи, встает вопрос: что же дальше? Продолжить войну, или, наконец, остановиться, и приступить к обустройству своих колоссальных владений?
От обитателей покоренных царств, от иноземных послов и купцов и собственных криптиев – разведчиков, царю хорошо известно о лежащих за Индией землях.
Он знает о находящемся в нескольких неделях морского пути обширнейшем архипелаге (нынешней Индонезии), истинные размеры которого неведомы. Острова эти сказочно богаты, и населены многочисленными и воинственными народами. Знает он и о лежащем севернее Золотом Херсонесе – Малакке. Знает о государствах нынешнего Индокитая. Надо ли тратить силы на их завоевание? Царь ведь уже не так молод, скоро он сравняется возрастом со своим отцом. И если да, то какой путь избрать? Отправлять ли на их покорение флот? Послать ли войско по суше, через почти непреодолимые горы и джунгли?
Или, быть может, вновь вернуться на запад, дабы на этот раз подчинить северных варваров: всех этих кельтов, германцев и фракийцев?
В эти же годы, помимо великих походов, происходят и более мелкие войны на окраинах. Стратеги Александра сражаются в Верхнем Египте, стремясь завоевать африканские царства Мероэ и Напата.(102,37) Отбивают происходящие время от времени наскоки северных соседей на границы изрядно обезлюдевшей Македонии и галлов на италийские владения. Обороняют бывшие карфагенские владения от осмелевших нумидийских племен. В далекой Испании пытаются окончательно покорить воинственных иберийцев, а на юге – продвинуться в Аравию. Но все это вряд ли удостоится чего-то большего, нежели десятка-другого строк в трудах тогдашних, да и будущих историков.
Между тем положение в огромном государстве оставляет желать много лучшего. Непрерывные войны поглощают весьма и весьма большое количество материальных и людских ресурсов, что порождает вполне объяснимое недовольство в массах. Прибавьте к этому бесконтрольную власть и самоуправство алчных наместников, борьбу придворных партий вовсю пользующихся многолетним отсутствием монарха в столице, связанные с этим раздоры среди министров и советников. Вдобавок, представители высшей и местной власти, рекрутированные как из числа греко-македонцев, так и иноплеменников, очень быстро усваивают весь набор разнообразных восточных пороков – от бессмысленной расточительной роскоши и неудержимого казнокрадства до употребления наркотиков. Все вышеперечисленное отнюдь не способствует благополучию империи. Правда, несколько оживляется торговля, что связано с устранением границ и таможенных барьеров.
Характер царя царей с возрастом также отнюдь не улучшался бы, скорее наоборот. Только усугубились бы те отрицательные черты, что проявились в нашей истории ближе к концу его жизни – вспышки беспричинной ярости, подозрительность, жестокость.
Еще не один сановник, и не один город испытали бы на себе его гнев, выразив даже малейшее непокорство, или просто попав под горячую руку. Рискнем предположить, кто именно из его приближенных разделил бы судьбу Пармениона и Каллисфена. Это, безусловно, Антипатр, которому, по всей видимости, стоил бы жизни давний конфликт с мстительной и властолюбивой Олимпиадой, Птолемей – тому наверняка бы припомнили идею раздела империи, высказанную во время болезни Александра и, наконец, Чандрагупта.
Этот хитрый индийский царек сумел, в свое время, накануне первого индийского похода, втереться в доверие к Александру, став при нем чем-то вроде советника по всем вопросам, касающимся Индии. В действительности же, он рассчитывал, используя македонцев в своих интересах, при первом удобном случае изменить им, и самому править отвоеванными у прежних владык индийскими землями (что, в нашей реальности ему и удалось, после смерти изгнав греков из Таксилы, и став родоначальником династии Маурьев и предком знаменитого Ашоки). (104, 235)
Идут годы.
[10] Войны сменяются недолгим миром. Бывает и так, что стоит угаснуть сражениям на одном конце державы, то сразу же вспыхивает война на противоположном. Но жизнь на огромном пространстве от Атлантики и Кантабрийских гор до Цейлона, отнюдь не исчерпывается одними лишь войнами. Строятся новые города, развиваются ремесла, ширится торговля, создаются новые произведения искусства и философские системы. Для огромного большинства поданных Александра, и он сам, со всей его властью, и войны, которые он ведет где – то очень далеко от их краев, остаются некоей абстракцией. Есть целые обширные области, вроде упоминавшейся выше Согдианы, где власть его скорее чисто номинальная, а сборщики податей – весьма нечастые, мягко говоря, гости.
