Консервативное чиновничество блокирует всякие, даже слабые попытки изменений. Бюрократия, руководство которой находится всецело в руках высшей знати – грандов, не допускавших к сколь-нибудь значимым постам даровитых выходцев из третьего сословья и бедного дворянства, также способствует окончательному окостенению власти.
Не меньше вреда приносит и повсеместная коррупция, приобретавшая воистину фантастические размеры, и не меньших размеров казнокрадство.
Кстати, вот еще одна причина, породившая широко распространенное мнение о колоссальных успехах пиратов и никчемных качествах испанского флота. Как известно, по донесениям испанских властей Перу, Френсисом Дрейком было захвачено во время только его первого рейда, порядка ста тонн золота. Между тем, водоизмещение его корабля «Золотая Лань», составляло чуть больше вышеупомянутых ста тонн, и такое количество благородного металла незамедлительно потопило бы ее. Разгадка проста – испанские чиновники просто воспользовались удобным случаем и списали на знаменитого корсара все наворованное у королевской казны.(12,208)
Под влиянием всех этих факторов Испания постепенно и неуклонно слабеет. В первой половине XIX века она теряет большую часть владении в Южной и Центральной Америке, и окончательно лишается статуса мировой державы.
Надо упомянуть еще об одном обстоятельстве. Открытия испанских мореходов в Австралии и Океании, сделанные в начале XVII века в ходе плаваний Торреса и Кироса, совершенно не занимают высшую власть в Мадриде. По всей видимости Австралия навсегда остается в сфере влияния Нидерландов, после ее повторного открытия Ван Дименом в 1667 году.(57,421)
Совершенно иначе, чем в известной нам истории, решается судьба севера Америки.
Все немногочисленные поселения англичан, только-только начавшие возникать в 80-е годы XVI века на Северо-Американском материке – в районе нынешнего штата Вирджиния и на Ньюфаундленде – уничтожаются испанцами. Однако, сама Испания каких либо попыток освоить эти края не предпринимает, и вообще не проявляет к Северной Америке ровно никакого интереса. Даже основание там колоний другими европейскими державами, прежде всего Голландией и Францией, значительно активизировавшееся в следующее столетие, оставляют равнодушными мадридский двор.
Колонизацию Северной Америки осуществляют Франция – ей принадлежит Канада и часть нынешних Соединенных Штатов, Голландия и, вполне вероятно, Дания (последние датские владения в Америке перешли под контроль США только в 1917году).
В южной его части, гораздо дольше, нежели в известной нам истории, сохраняются территории, принадлежащие испанцам, например Флорида.
Колонизация этих обширных пространств, осуществляется значительно менее агрессивно и жестоко, и индейские племена, по крайней мере их часть, вполне могли избежать участи быть истребленными или изгнанными в резервации. Они были бы вполне в состоянии интегрироваться в новую, возникающую в Америке цивилизацию.
С другой стороны, следует учитывать, что эти территории не являлись бы объектом слишком пристального внимания для европейских держав. А следовательно, давление на аборигенов, в условиях второстепенной колониальной периферии, было бы несравненно меньшим, нежели в реальности, когда индейские территории стали объектом внимания быстро растущих США, для которых их присоединение было вопросом номер один.
Надо также иметь в виду что, в данной ситуации общая численность белых переселенцев была бы сопоставима с численностью индейских племен между Тихим и Атлантическим океанами.
И в этих условиях вполне возможным было бы создание индейских государств, тем более, что известные нам попытки такого рода, были отнюдь не безуспешны – например государство ирокезов, существовавшее на Индейских территориях США в 60е годы века XIX.(78,30)
В итоге, примерно к началу XX века, в Северной Америке формируется несколько государств, или полунезависимых доминионов, представляющих собой разросшиеся колонии различных европейских держав. Мексика по– прежнему владеет Техасом, Нью-Мексико, Аризоной и Калифорнией, ее границы примерно совпадают с южной границей нынешних штатов Орегон и Колорадо.
В Канаде до сих пор повсеместно говорят по-французски, а на месте мегаполиса Нью-Йорка – относительно небольшой город Новый Амстердам, населенный потомками голландских колонистов. (6,181)
На северо-западе континента до сих пор могли сохраниться русские владения (при условии, если бы они вообще возникли в данной ветви исторического континуума).
Все эти обстоятельства приводят к тому, что в настоящее время север Америки остается периферией цивилизации.
А это значит, что совершенно по иному выглядит вся обстановка в мире и особенно в Европе.
Так, или примерно так, мог бы выглядеть мир, случись испанцам выиграть всего одно сражение…
Императрица Софья
В отличие от большинства упоминавшихся в этой книге вариантов несбывшейся истории, эпоха Петра Великого, и то, что он сумел (равно как и не сумел) свершить, уже давно – едва ли не с тех самых пор, не раз рассматривали под углом возможных альтернатив.
И, нередко, оценки царю – плотнику доставались нелицеприятные.
Даже рассматривающие реформы Петра как исключительно положительное явление отмечают «перенапряжение народных сил и сковывание народного труда и жизни».
В сугубо отрицательных характеристиках Петра и его деяний сходятся такие разные люди, как ультрамонархист и архиконсерватор екатерининской эпохи, князь Щербатов и анархист граф Лев Толстой; его равно осуждают историк – эмигрант Павел Милюков и стихийный империалист А. Бушков с западником Д. Оболенским – наши современники.
В отличие от вышеперечисленных, автор, говоря о возможных положительных альтернативах, вовсе не намерен «разоблачать и ниспровергать» Петра I, как разоблачали недавно буквально всех деятелей отечественной истории. Кстати, сам термин этот – разоблачение – в принципе в данном случае неуместен – все факты, на которые ссылается «антипетровская оппозиция», были всегда широко известны.
Напротив, автор готов признать за Петром определенные и немалые достоинства, и прежде всего – то, что несмотря на все свое оголтелое (увы – иного слова подобрать невозможно) западничество, он, думается, искренне любил Россию, и даже – не побоюсь этого слова – в глубине души страдал от бед русского народа, и искренне пытался им противостоять.
Только один пример – в начале своего царствования он запретил употреблять уничижительные имена в челобитных, и именовать себя холопами, падать перед царем на колени, и снимать шапки перед дворцом зимой. «К чему унижать звание, безобразить достоинство человеческое?» – так объяснил он свое решение.(41,178) За одни эти слова царю можно было бы многое простить, если бы дела не находились в столь явном противоречии с благими изречениями и намерениями.
Многое из совершенных им ошибок и зла было следствием не его порочной натуры, во всяком случае – не ее одной, а тяжелых обстоятельств, в которых оказалось (не без его участия, правда) государство Российское.
