Шведские грабежи и насилия сплачивают на какое-то время шляхетство, и Сандомирская конфедерация провозглашает «детронизацию» Лещинского, вновь высказываясь за Августа.
Но особой роли это сыграть не может – регулярная польская армия практически отсутствует, а шляхетское ополчение – «посполитое рушение», по своим боевыми качествами уступает даже самым захудалым стрелецким полкам восточного соседа.
В итоге в Польше имеются два короля – и это, как минимум. Анархия, неразбериха, шляхетское и магнатское своеволие достигают небывалой высоты. Однако главное остается неизменным по сравнению с реальной историей: вместо союзника или хотя бы нейтральной территории, Карл XII имеет в своем тылу готового ударить в спину врага.
Ни продовольствия, ни денег, ни тем более значительных людских контингентов шведы получить в Речи Посполитой не могут.
Однако, несмотря на эти затруднения, Карл XII, как и в нашей реальности, в 1706 году вторгается в Саксонию и принуждает Августа к капитуляции, заставив его отречься от польской короны. Но при первой же возможности, Август Сильный нарушает перемирие, и бьет шведов в спину. Карл вновь идет в Речь Посполитую, гоняется за своим противником по польским непроезжим дорогам, теряет вновь и вновь солдат – и так без конца.
Ведутся боевые действия и в других краях – в германских землях, где главным противником является Австрия.
Шведы не раз побеждают, но победить просто не могут – Карл XII воюет едва ли не с половиной Европы, причем его временные успехи заставляют смотреть на него с опаской даже далеких соседей, невольно вызывая у них стремление унять разбушевавшегося инфанттеррибля (шведскому королю немногим больше двадцати).
Стокгольмский монарх одерживает победу за победой – блистательные и… бессмысленные. И каждая из них – еще одна ступень на пути к полному и окончательному поражению.
Впрочем, упоенному собой и своими успехами Карлу не до размышлений о будущем.
Не будучи поглощен борьбой с Россией, Карл весьма активно участвует, можно даже сказать – увязает, в войне за испанское наследство. Скоре всего, как уже говорилось, на стороне Франции, но, учитывая его авантюрные наклонности, он вполне мог перейти на сторону Великого союза, и даже успел бы поменять союзников даже не один раз. Ведь в конце жизни Карл всерьез обдумывал возможность союза с Петром, для возвращения шведских владений в Германии и Норвегии, в обмен на признание присоединения к России балтийских провинций. Тем более что и враждующие коалиции активно стремятся перетянуть его на свою сторону.
Он активно воюет в германских землях с австрийцами и их союзниками из числа немецких княжеств – прежде всего с ганноверцами.
Он довольно успешно наносит им удар за ударом, но ничего, кроме громкой славы из его затей не выходит. При европейских дворах о нем говорят с восхищением, сравнивают с прадедом – Густавом-Адольфом II – но и только.
Швеция может нанести неоднократное поражение вражеским армиям, но не может разбить и уничтожить их полностью, а тем более – разгромить противостоящие ей страны. А, как известно, «недорубленный лес заново вырастает».
Достаточно вспомнить, что в числе противников шведского короля – Австрия, чьи материальные и людские ресурсы намного превосходят скандинавские, и Англия – благодаря островному положению вообще неуязвимая. Таким образом, конечная незавидная судьба Швеции становится очевидной.
Армия Карла XII не столь уж многочисленна, кроме того ее еще больше ослабляет необходимость оставлять в разных концах Европы гарнизоны.
Прибавьте к этому то, что коммуникации растянуты, и на их обеспечение тоже необходимо отвлекать немалые силы. Да еще учтем еще и неизбежные болезни и лишения, в те времена косившие армии не в меньшей степени, чем вражеские штыки и картечь. И неумолимо приближается тот день, когда потрясенный Карл XII обнаружит, что у него больше нет армии, а в его королевстве уже некого призывать.
Вообще, если посмотреть внимательно, обнаружится одно любопытное обстоятельство.
По большому счету шведский король вел войну исключительно из любви к «марсовым забавам», втягиваясь в бессмысленные авантюры, отвергая возможность закончить войну выгодным миром, и старательно плодя все новых врагов. В этом смысле был весьма похож на него внучатый племянник – русский император и герцог голштейнский Петр III, очень любивший играть в солдатики, с той существенной разницей, что его солдатики были картонными, а деда – живыми.
Так, зимой 1707 года он, с плохо одетой и отвратительно снаряженной армией, вторгся в земли коренной Литвы, в густых пущах которой, как были уверены много позже, якобы водились мамонты, и втянулся в бессмысленную партизанскую войну с местным населением. Сделал он это практически исключительно ради того, чтобы в очередной раз удовлетворить свою тягу к приключениям – ничем иным это ни стратегически, ни тактически не обусловленное действие объяснить невозможно.(23,Т1,53)
Он совершенно искренне считал себя гениальным полководцем, видя себя не более не менее, как новым Александром Македонским, самим Богом призванным подчинить земли от Северного моря до Амура.
Он и в самом деле был неплохим тактиком и храбрым воякой,(получившим, отметим, в наследство отлично вышколенную армию), но стратегические его способности были ниже всякой критики.
Его экстравагантные действия, намерения, замыслы изобличали в нем изрядного хвастуна. И вот с этим человеком Петр и его генералы воевали почти двадцать лет, хотя уже под Нарвой могли бы если и не разбить наголову, то нанести чувствительный удар.
О государственном уме у Карла XII можно говорить только в отрицательном значении. Собственно, на родине он появлялся все годы войны только для того, чтобы потребовать у сената новых рекрутов и денег.
Эти черты характера и привели бы его армию к гибели, а страну – к катастрофе.
Людские потери составили едва ли не четыре десятых населения Швеции, а за его царствованием последовал длительный период дворянской анархии, почти не отличающейся от польской. Его же самого, по всей вероятности, как и в нашей реальности, ждала бы смерть на поле боя.
Собственно говоря, попытка начать строительство империи при полуторамилионном населении и минимальных ресурсах была изначально обречена на провал. Этого не удалось при куда более благоприятных условиях Тридцатилетней войны даже куда более способному военачальнику Густаву-Адольфу (попытка так же стоила ему жизни).
В конце концов Карл XII настраивает против себя буквально всю Европу, даже Франция, устроив свои дела и окончательно утвердив на мадридском троне Филиппа V, отворачивается от него.
В особенности же активна в этом смысле Англия – ее король, являющийся так же и курфюрстом ганноверским, рассчитывает присоединить к своим владениям шведские земли на севере Германии – Штральзунд и Висмар.
Пока соседи истощают друг друга в бесконечной войне, Россия потихоньку накапливает силы, немало зарабатывая на продаже хлеба и других товаров воюющим сторонам.
