Таким образом, каждый из этих двух регионов Месопотамии обладает своими особенностями. Вавилония представляет собой плоскую равнину, образованную из отложений ила, принесенного реками, текущими от северных гор к Персидскому заливу, это местность, где почти не встречается камень, а дожди выпадают редко. Только следы древних каналов свидетельствуют о том, что в древности эта местность хорошо орошалась. Здесь под каждым холмом скрываются остатки сооружений, построенных человеком. По количеству холмов, в названии которых используется арабское слово «темь», можно судить о том, насколько плотно была заселена Вавилония. Ассирия выглядит иначе. По ней разбросано множество невысоких холмов, геологический возраст которых значительно превышает характерный для расположенных в Вавилонии. В Ассирии большое количество нефтяных скважин. Она зависит от обильных зимних дождей. Здесь каменистая подпочва, а светло-серый известняк, который нередко использовался для украшения ассирийских монументальных сооружений, то тут, то там выходит на поверхность.
Развитию культуры в Южной Вавилонии способствовали реки Тигр и Евфрат: они делали необходимым появление упорядоченного общественного строя. Реки Месопотамии наполняются дождевой водой и той, что образовывается в результате таяния снегов в горах, расположенных на севере и востоке. Уровень воды в Евфрате поднимается в период между мартом и маем, река разливается, затапливая вытянутые полосы вавилонской сельской местности. Однако масштабы разлива нельзя предсказать заранее. Тигр еще более опасен. Расстояние, которое он преодолевает на пути от гор к морю, короче, чем путь, проходимый Евфратом, причем последний теряет часть своей мощи, огибая Сирийскую пустыню. Жители городов, расположенных вдоль Тигра, должны постоянно сохранять бдительность: неожиданный сильный ливень в Курдских горах может привести к резкому подъему уровня воды в реке — примерно на 20 футов (около 6 м. — Пер.) на протяжении нескольких часов. В 1954 г. Багдад был охвачен ужасом, вызванным трагедией, произошедшей в результате подобного потопа. С тех пор было завершено строительство плотины в Самарре, и теперь территория страны к югу от этого города защищена ею от подобных несчастий — плотина отводит воду в водохранилище Вади-Тартар.
Начиная с июня уровень воды в реке падает. Течение Тигра, приносившее в Багдад воду цвета шоколада, образующую водовороты вокруг опор мостов города, ослабевает. Когда засушливым летом требуется вода для орошения, реки возвращаются в свои русла, и поливать поля приходится механически — при помощи примитивных подъемников, которые в настоящее время постепенно уступают место насосам с двигателем. Для тех, кому судьбой предназначено жить на земле, орошаемой разливами рек, возделывать ее и выращивать на ней урожай, природа приготовила двойное испытание: им приходится защищать свои дома и поля от весенних потопов при помощи сооружения плотин и каналов, благодаря которым можно контролировать движение водных потоков и направлять их в нужную сторону, а также создавать сооружения для сбора воды и ее использования для орошения в засушливые времена года — каналы, водохранилища и помпы. Предметами особой гордости вавилонских царей стали прокладка новых каналов и ремонт существующих. В их надписях часто говорится о том, как они позаботились о поддержке и усовершенствовании ирригационной системы. Многие правители делали контроль над наиболее важными водными объектами одной из важнейших своих политических задач. В Куте, к юго-востоку от Багдада, один из рукавов Тигра, который в настоящее время носит название Эль-Гарраф, течет в южном направлении отдельно от самой реки. В действительности он представляет собой первый из известных нам искусственно вырытых каналов. В нашем распоряжении имеется текст, в котором говорится о том, как он был выкопан по приказу правителя Лагаша (это произошло в середине 3-го тыс. до н. э.) для того, чтобы положить конец спорам между жителями этого города и обитателями соседнего поселения Уммы о том, кому принадлежат права на воду. Предметом конфликта стала сеть каналов, по которой вода из Евфрата текла в тот из них, что расположен западнее. Распределение речной воды по территории Вавилонии осуществлялось с переменным успехом в различные периоды истории страны. Многое зависело от стабильности государственной власти и эффективности деятельности администрации. Развитие ирригационной системы достигло своего апогея в период правления древних вавилонских царей и в годы царствования Аббасидов, династии халифов, правившей страной в Средние века (750—1258).
Правильно построенная система управления государством, как и плодородные поля и сады Месопотамии, позволила Вавилонии стать одной из самых богатых стран Древнего мира и способствовала развитию городов, выросших между Тигром и Евфратом, в то же время поставив перед жителями соседних областей, где природа не наделила человека теми же возможностями, цель завоевать этот лакомый кусок. Таким образом, история Месопотамии представляет собой рассказ о стране, культура которой развивалась под влиянием постоянных нашествий из горных областей, расположенных на востоке, и пустыни, находящейся на западе. Некоторым захватчикам удалось овладеть этими землями, но культура Месопотамии оказалась настолько гибкой, а ее паттерн столь устойчивым, что новоприбывшие быстро ассимилировались и перенимали привычки и традиции коренных жителей. Когда сменялись несколько поколений, различия между ними стирались, и потомков иммигрантов уже невозможно было отличить от тех, чьи предки жили в Месопотамии. Только монгольский ураган принес с собой разительные перемены: страна была захвачена и разорена воинами Хулагу-хана, в результате чего пришел конец общественному порядку, основы которого были заложены в самом начале исторического периода, за пять тысячелетий до этого.
Шумеры, находившиеся у истоков культуры Месопотамии, несомненно, сами были пришлым народом, проникшим на равнины вокруг нижних участков Тигра и Евфрата в конце 4-го тыс. до н. э. Отсутствие письменных источников не позволяет нам судить о том, с какими племенами они повстречались по прибытии. Однако возможно, однажды тщательное изучение некоторых топонимов, унаследованных шумерами, и ряда заимствованных ими слов позволит нам судить о том, к какой языковой семье принадлежали эти доисторические жители Месопотамии. Мы также очень мало знаем о прародине самих шумеров. Их язык, вероятно, формировался в относительной изоляции, поэтому мы не можем провести параллели между шумерским и каким-либо другим известным языком, на котором разговаривали в древности. С уверенностью можно утверждать лишь то, что шумеры пришли в Месопотамию с востока. Об их присутствии в Южной Вавилонии и деятельности по установлению там их культуры свидетельствует множество письменных источников — надписей и произведений шумерской литературы, на которой вплоть до конца 1-го тыс. до н. э. зиждилась вся система образования в Месопотамии.
Ни одно из последующих вторжений и осуществленных восточными соседями Месопотамии попыток захватить ее не имело таких последствий, как шумерская иммиграция. Примерно в 2200 г. до н. э. гутии, народ, пришедший из района гор Загроса, осели в Вавилонии, и на протяжении почти целого века часть страны находилась под иноземным владычеством. Немногочисленные тексты, оставленные правителями гутиев, написаны на шумерском или аккадском (семитском языке, уже использовавшемся в то время наряду с шумерским). Таким образом, мы до сих пор не знаем, на каком языке говорили они сами. Даже чере: несколько столетий гутийских рабов считали ценными из-за их светлой кожи. Гутии, по мнению жителей Месопотамии, были варварами и осквернителями храмов. В позднем тексте они названы людьми, которые «не знали страха Божьего и не могли участвовать в ритуалах и выполнять предписания». Гутий для шумеров был «горным драконом». Гутии, которые были изгнаны из страны или ассимилированы около 2100 г до н. э., оставили след только в месопотамских литературных произведениях, авторы которых с ужасом вспоминают годы их краткого правления. Они не привнесли в культуру Месопотамии ничего ценного, и в нашем распоряжении имеется слишком мало источников для того, чтобы судить, в какой мере их дурная репутация обязана своим возникновением борьбе шумеров за свою независимость и их национальной пропаганде.
