«Наш ответ Керзону».
Коммунистический термидор
Нашим ответом Керзону были, как известно, создание ОСОАВИАХИМа, массовые митинги, а по сути — начало мощного военного строительства.
До настоящего ультиматума и настоящего разрыва отношений дело дошло в 1927 году. Это была британская реакция на успехи гоминьдановского правительства в Китае, в которое тогда входили коммунисты и которое активно поддерживал Советский Союз. Британия разорвала все торговые и дипломатические отношения с СССР. Разрыв продлился два года, в которые, собственно, и определился окончательно «наш ответ Керзону».
«Красным только кажется, что они сражаются во славу Интернационала. На самом же деле, хоть и бессознательно, они льют кровь только для того, чтобы восстановить „Богохранимую Державу Российскую"… Они своими красными армиями (сделанными „по-белому “) движутся во все стороны только до тех пор, пока не дойдут до твердых пределов, где начинается крепкое сопротивление других государственных организмов… Это и будут естественные границы будущей России… Интернационал „смоется“, а границы останутся…»
[189]
Василий Шульгин
Василий Витальевич Шульгин — монархист и идеолог Белого движения — написал это еще в 1922 году по поводу Ленина и Троцкого. Однако именно к середине 1920-х годов — к решающему моменту схватки Сталина и Троцкого — относится окончательное оформление того, что последователи Шульгина среди русской эмиграции, сменовеховцы, позднее назвали «русским термидором».
«Ленин предполагает объективные условия, созданные Богом, как территория и душевный уклад народа располагают. И теперь очевидно стало, что кто сидит в Москве, безразлично кто это — будет ли это Ульянов или Романов (простите это гнусное сопоставление), — принужден делать дело Иоанна Калиты»
[190].
Василий Шульгин
Четкая геополитическая формула, которую монархист Шульгин вывел, опираясь на лекции о «термидорианском перерождении» якобинцев, слушанные им еще студентом в Киевском университете, тем не менее, нуждалась в персональном воплощении, то есть в самом «термидорском перевороте».
Одной из важнейших содержательных сторон внутрипартийной борьбы между Троцким и примкнувшими к нему «старыми большевиками» и Сталиным и был, собственно, вопрос о дальнейшем пути, по сути, о смысле революции. Если идти до конца, — то вопрос о революции вообще. Троцкий — это мировая революция, и Россия — инструмент для нее. Сталин — революция как способ продвижения интересов СССР. Коминтерн в этом случае превращался в пятую колонну СССР, Советский Союз — в неороссийскую империю, наследника старой российской геополитики. То есть содержательный ответ на ультиматумы Керзона был положительным. Россия Советская вернулась на поле Большой Игры. Отсюда — и возобновление отношений с Британией через два года носило вполне естественный — технический характер.
Площадка для игр.
Ближний Восток
Важнейшим идеологическим фактором в Большой Игре в XX веке становится ислам. Борьба между игроками здесь шла с переменным успехом, но в предшествующую эпоху Россия явно лидировала. Британцы опасались восстаний мусульман в своих владениях более, чем собственно российской армии. Резкое усиление стратегического значения Ближнего Востока заставило британцев радикально взяться за решение задачи.
Таким радикальным решением стало создание при непосредственной помощи и участии Британии ваххабитского королевства Саудовская Аравия, которое, собственно, и призвано было возглавить исламскую умму, став обладателем главных исламских святынь — Мекки и Медины. Одним из архитекторов нового королевства стал легендарный Лоуренс Аравийский. Этот выдающийся британский агент, «друг арабов», стал незаменимым человеком в свите саудовского короля Хусейна.
«Не пытайтесь сделать слишком много своими руками. Пускай лучше арабы сделают это сносно, чем вы превосходно. Это — их война, и вы должны лишь помогать им, а не выигрывать ее для них. В действительности, в странных арабских условиях ваша работа никогда не будет так хороша, как вам это может представляться»
[191].
Лоуренс Аравийский
Лоуренсу удалось вместе с одним из сыновей короля, Фейсалом, под вовремя вброшенным лозунгом объединения арабов для борьбы с Турцией поднять восстание местного населения, создать боеспособную армию и даже взять Дамаск. Степень влияния Британии заметна из описания в британской газете того, как проходило определение границ страны в 1926 году.
«Саудовский король Абдул Азиз выглядел рядом с Перси Кохом (советником британской короны при дворе саудовского короля) как послушный школьник… Когда Кох показывал на карте как проходит линия границы с Кувейтом, то Абдул Азиз сразу же соглашался и патетически отмечал, что сер Перси практически создал его и сделал таким из ничего… и что он отказывается от половины своего королевства в его пользу, даже от всего королевства, если так пожелает сам сэр Перси»
[192]
«Бритиш паблик рекодз», 1926 год
Отец, или, точнее, первый британский опекун арабского национализма, Томас Лоуренс отличался не только нетрадиционной сексуальной ориентацией, но и нетрадиционной «любовью» к своим подопечным арабам. После иракского восстания 1920 года Лоуренс пишет в «Лондон Обсервер»: «Странно, что в таких случаях мы не применяем ядовитый газ».
Одним из самых ярких участников обновленной Большой Игры с советской стороны стал Яков Блюмкин — чекист с богемными наклонностями, застреливший во время левоэсеровского мятежа 1918 года немецкого посла Мирбаха. Через некоторое время Блюмкин был прощен и вернулся в строй, в иностранный отдел ГПУ, где, вдохновляясь примером Лоуренса Аравийского, за несколько лет создал на Ближнем Востоке и в Центральной Азии разветвленную агентурную сеть.
В 1920 году Блюмкин под видом дервиша проникает в Персию и уже через несколько месяцев провозглашает в северных провинциях Гилянскую советскую республику. Через год открывает прачечную в Палестине под видом правоверного еврея Гурфинкеля. Его задача — сорвать британские планы по строительству стратегической магистрали от Средиземного моря к Персидскому заливу. Блюмкину удается сорвать британские планы, спровоцировав столкновения арабов с еврейскими поселенцами.
