Во время первой афганской войны в 1841 году в Кабуле растерзан британский посланник Александр Бернс, а за ним отправилось и все британское войско. В 1879 году захвачена английская миссия в Кабуле, убиты все английские дипломаты и охранявший их отряд солдат.
В ноябре 1979 года исламские студенты захватили посольство США в Тегеране, взяв в заложники десятки американских дипломатов и сотрудников посольства. Операция «Когти орла» по их спасению началась в апреле 1980 года. Не долетев до Тегерана, часть вертолетов сломалась — вынуждены были сесть в пустыне. Один из вертолетов на земле столкнулся с самолетом-заправщиком. На следующий день иранский патруль обнаружил брошенную технику, среди нее — 4 исправных вертолета. Президент Картер кратко прокомментировал: «Провал… Пошло все к черту!» Туда оно, собственно, и пошло.
Больной человек Европы:
лечить или мочить?
1829 год. Русские войска в первый раз подошли вплотную к Константинополю, и генералы в первый раз — но не в последний — молили императора, чтобы он им позволил взять Константинополь. Сбывались кошмары Вильсона.
«Британия беспокоилась, что линия сообщения с Индией уязвима, особенно в районе черноморских проливов, в котором Россия также воспринимала себя уязвимой, поскольку это был ее главный торговый путь. Таким образом, уязвимые точки двух империй совпали»
[41].
Нил Фергюссон
Опасаясь войны с Европой, Николай подписал Адрианопольский договор. Договор давал независимость грекам, которые, собственно, Россию тут же и «кинули». В остальном смысл договора был, в общем-то, торговый. Он обеспечил русским судам проходы через те самые проливы. Однако английское правительство впало в истерику: Россия хочет разгромить и расчленить крупнейшие азиатские державы — Персию и Турцию.
«Неприятная правда заключается в том, что Турция уже не независимое государство. Она находится в рабском подчинении, фактически является собственностью России… Случалось ли, что такие пространства были подчинены какой-то империи в одночасье?.. Если двадцать лет назад Россия была почти наполовину европейской, то в тот момент, когда мы пишем эти строки, Европа почти наполовину русская, и, разумеется, ни один здравомыслящий человек в Европе не будет спокойно взирать на столь обширный и быстрый рост российской власти».
«Таймс», 16 октября 1829 октября
Это из знаменитой фултонской речи Черчилля, которую принято считать объявлением холодной войны:
«Моя обязанность заключается в том, чтобы представить вам некоторые факты о нынешнем положении в Европе. От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике железный занавес опустился на континент. За этой линией хранятся все сокровища древних государств Центральной и Восточной Европы».
Из выступления Уинстона Черчилля в американском городе Фултон 5 марта 1946 года
На самом деле Николай считал Россию настолько сильной, что был долгое время против разделов Персии и Турции. Идея в том, что Россия может, покровительствуя этим странам и гарантируя их целостность, лучше обеспечивать свои интересы. Лозунг «делить наследство больного человека Европы», коим была объявлена Оттоманская империя, был выброшен именно европейскими державами, среди которых наибольшие претензии выказывала Австрия, а Франция и Англия ей попустительствовали с совершенно конкретной целью — антироссийской.
Британо-российские отношения заметно портятся, соответственно и наследники Вильсона, основателя русофобской школы, пользуются гораздо большим спросом «наверху». Еще в 1828 году полковник Джордж де Ласи Эванс публикует книгу «Замыслы России»:
«Необходима коалиционная война, в которой против России объединились бы Англия и Франция, с тем чтобы уничтожить ее главные морские стратегические базы — Севастополь и Кронштадт, изгнать ее из Черного и Каспийского морей не без помощи кавказских горцев и Персии, установить там полное господство британского флота. Необходимо также поднять и другие нерусские народы и развязать внутри России гражданскую войну».
В 1828 году ему никто не поверил. Следующая его книга с характерным названием «Осуществимость российского вторжения в Британскую Индию» оказалась вполне востребованной. Эванс тонко подметил, что цель России — отнюдь не завоевание Индии, а дестабилизация там британского правления. Вероятным он считал не персидское направление, а центральноазиатское, далее по Оксусу (Амударье) до Балха и через Кабул — к Хайберскому перевалу. Все, в общем, довольно убедительно. Особенно для тех, кто не знал этих мест, а их, строго говоря, тогда никто толком не знал. Лорд Элленборо, возглавлявший контрольный совет по Индии, рассылает труд Эванса заинтересованным лицам. Джон Малкольм — губернатор Бомбея отмечает в дневнике:
«Я был убежден, что нам придется сражаться с русскими на Инде… Чего я боюсь, так это оккупации Хивы, которая может остаться для нас неизвестной. А всего через три-четыре месяца враг может оказаться в Кабуле».
Русскую армию надо остановить подальше от Индии. А что там находится подальше, никто не знал. Никаких карт, никаких сведений о русских силах, о флоте, например, на Каспии… Единственный источник информации — Муркрофт — мертв. У британского посла в Петербурге Гейнсбери был шпион, который доносил, что у России нет сил, и ни с военной, ни с экономической точки зрения она не способна предпринять поход на Индию. Посол слал донесения. Лорд Элленборо обозвал посла русофилом.
«На самом деле британские страхи были сильно преувеличены. У России не было ни малейшего шанса вторгнуться в Индию через Афганистан, как это сделала армия моголов в XVI веке. Европейская армия нового образца с ее сложной инфраструктурой не могла уже повторить такой подвиг и пройти сквозь Афганистан… Это было довольно нелепое противостояние, в котором и Россия, и Британия преувеличивали уровень потенциальной угрозы. Конечно, у русских было больше причин для страхов, чем у англичан. Британская империя была мощнее, подвижнее и могла угрожать российскому ядру»
[42].
Доминик Ливен
Очень характерная черта всех наших отношений с англосаксами от Британии до США. Британцы, а затем американцы всегда переоценивали российскую, а затем советскую мощь. Эта характерная истерика в медиа — это абсолютно естественная, генетическая реакция на любые, даже самые сомнительные проявления признаков российского могущества.
