Помпоний Лэт поведал в своих записках об уграх, ведущих торговлю с жителями Заволочья, пермяках, о необыкновенно крепких «змеиных зубах» – бивнях, принадлежащих, вероятно, вымершим мамонтам, о Рифейских горах. К сожалению, сообщений о Биармии мы у него не найдем. Это говорит о том, что информаторами у Лэта были московиты: «Вблизи берегов Ледовитого Океана живут лесные люди, называемые Угры (Ugari sive Ugri); это несомненно скифы, очень отдаленные от остальных людей. Они не знают ни золота, ни серебра, ни других металлов; с ближайшими народами ведут меновую торговлю, а также с жителями Заволочья (заволочанами – cum Zauolocensibus). Так рассказывали мне люди, живущие у истоков Танаиса. <…> Там, где живут древние Угры и Заволочане, нет царей. Этот народ очень счастлив, хотя и терпит сильные морозы. Летом, ко времени солнцестояния, у них непрерывный день. <…> На восточном склоне[Рифейских гор], на расстоянии двухмесячного пути, живут Пермяки (Parmii) и Заволочане (Zauolozences)».
Во времена открытия Америки Колумбом в тиши своей огромной библиотеки в Кракове трудился астролог, историк и писатель Матвей Меховский (1457–1523), досконально изучая доступные ему географические и исторические материалы о Руси, «снежной Скифии». Через два года в краковской типографии вышла небольшая по объему, насчитывающая не более тридцати страниц, но очень интересная по содержанию книга Меховского «Трактат о двух Сарматиях».
Известно, что сам он в России никогда не был, а получал сведения от русских, находившиеся в плену в Польше. Гремя кандалами, носившие их с 1514 года узники поведали седому королевскому звездочету Матвею из Мехова о Кореле, Югре и Перми, покоренных великим князем Московским. В польском плену томились тогда Иван Пронский, Дмитрий Булгаков, Иван Челядин и другие знатные воины, взятые в полон под Оршей. Их воеводой когда-то в походе на Югру был тот самый князь Семен Курбский, летописный покоритель Зауралья. Кому как не этим достойным людям было знать Север.
Со слов пленников Меховский записал рассказы об Югре и Кореле, занимающихся морскими промыслами, о продаже ими моржовых клыков московитам. Польский каноник уточнил местоположение истоков известных рек Дона, Днепра и Волги, отвергнув устоявшееся мнение, известное еще с античных времен, что эти реки берут начало в Гиперборейских или Рифейских горах. Но, к сожалению, у Матвея Меховского мы тоже не найдем упоминания о Биармии, т. к. источниками всех сведений о Севере, вероятно, были только люди из Московии: «За Московией находятся к северо-востоку племена и области в конце северной Азии, именуемые собственно Скифией, подвластные московскому князю, и покоренные первоначально Иваном, князем Московским, а именно Пермь, Башкирия, Черемиссия, Югра, Корела; эти области упорно остаются в языческой вере и идолопоклонстве. Здесь почитают солнце, луну, звезды, лесных зверей и что придется; жители имеют собственные языки и наречия».
Матвей Меховский отправил свое сочинение австрийскому эрцгерцогу, императору Священной Римской империи Максимилиану I, кстати, большому любителю географической науки. Новые сведения, которые поляк сообщал о «Скифии» и в частности о Гиперборейских и Рифейских горах, при этом, ниспровергая авторитет античных географов, указывал на их ошибки, – очень заинтересовали императора. Он решил поручить своим послам, как раз отправляющимся в Москву, проверить удивительные сообщения Матвея.
Накануне описанных событий, в 1517 году, Максимилиан отправил послом к Московскому великому князю Василию III (1479–1533) барона Сигизмунда Герберштейна с целью заключения соглашения между правительствами Москвы и Польши. Так как переговоры эти успеха не имели, то в следующем году Максимилиан с той же целью отправил в Москву новое посольство, во главе которого были поставлены два итальянца: упоминавшийся выше Франческо да Колло и Антинио де Конти.
«Фрянчушка да Колла из Конияна», как его называли позднее московиты, путешествовал на Русь с отважным исследователем Северного морского пути Григорием Истомой. По пути они остановились в Аугсбурге, где среди ученого мира только что разошлась книга Меховского с немецким переводом. Естественно, Григорию Истоме в приватной беседе с местными учеными тут же был задан вопрос, проходимо ли Ледовое море для кораблей. Он ни на секунду не замешкался и ответил, что Северным морским путем можно попасть в Индию и в доказательство своих слов представил изумленной публике «грубо начерченную» карту Руси и ее владения на Северо-Востоке.
Император поручил да Коло проверить сообщение Меховского, т. к., по словам итальянца, «его величество, хорошо осведомленный в географических вопросах и большой почитатель Птолемея, прочел его замечания о Птолемее с большим неудовольствием».
Поэтому Франческо да Коло во время своего пребывания в Москве очень старался со сбором информации, чтобы уличить во лжи и опровергнуть польского звездочета. Сведущие люди в Московии поведали ему о дальних обширнейших землях на Севере, принадлежащих Великому князю Московскому, Югре и Кореле. Более того, он первым из многочисленных западноевропейских осведомителей упомянул и Биармию, по его словам, «некогда громаднейшее царство, граничащее с областью Скризинской и другими княжествами».
Ему поведали, что действительно в югорской стороне есть горы (Уральский хребет), которые он отождествил с Рифейскими горами Птолемея. Они, в свою очередь, по его мнению, соединяются с Гиперборейскими горами и значительно ниже первых. Да Колла пытался опровергнуть Меховского в том, что истоки «известнейшей реки, славной не только своей длиной и шириной» – Танаиса, т. е. Дона, берут свое начало не в Рязанской губернии, а именно с самых высоких вершин Рифейских гор.
Позднее наши ученые отметили, что сведения да Коло, отождествившего Урал с Рифейскими горами, представляют большой интерес. Более того, об Югорской земле и ее обитателях итальянец сообщил любопытные известия, заметил Л. Н. Майков в начале прошлого столетия, представив их в большем количестве, чем все другие русские и иностранные источники, прежде него или одновременно с ним говорившие о Югре и других северных народах.
Франческо да Коло сообщил императору, что Меховский осознал свою ошибку в присутствии польского короля Сигизмунда, утверждая, что невольно был введен в заблуждение русскими пленными. Сейчас, конечно, можно с улыбкой смотреть на спор этих уважаемых людей, ведь каждый из них по-своему был прав, но, тем не менее, они действительно являются для Западной Европы первооткрывателями Руси. Так будем же снисходительны к ним, каждому свойственно ошибаться, тем более этим исследователям, получившим подобную противоречивую информацию от разных людей, в свою очередь, также еще мало осведомленных о географии своего государства.
Кто же это был? Да Колло сам называет источники познаний о Руси: «Мне говорили и заверяли люди, достойные доверия, в особенности маэстро Николай Любчанин, профессор медицины и астрологии и всех ученых наук». Это не кто иной, как известный врач Николай Любчанин, его еще знали как Николай Булев. Другим осведомителем был Угрим Баграков, человек знатного происхождения, попавший в опалу к царю и сосланный на поселение в Югру. По ходатайству Франческо да Коло, позднее опала была снята с Багракова, и ему было «позволено видеть князевы очи». Именно Василий III, отец Ивана Грозного, приставил опального князя с братом быть осведомителями итальянского посла, повелев им прийти «из их мест, как знающих дальние области».
