Жан-Поль Сартр написал знаменитую пьесу «За закрытыми дверями», где троица главных героев встречается в аду, дабы окончательно разрешить проблемные вопросы бытия, не решенные еще в жизни. На поверку оказывается, что такое соседство вызывает лишь больше вопросов, ибо «ад – это другие». Склоки, интриги, лицемерие появляются там, где есть люди. И не нужно представлять себе ад, подобно Данте, живописно нарисовавшего его во всем своем насильственном величии. Достаточно оказаться закрытыми втроем в одной комнате – а дальше психология сделает свое дело.
К чему лукавить: человек не существует без лжи. Самым страшным обманщиком в истории считается дьявол, но сколько случаев мы знаем из мировой литературы, когда и дьявола оставляли с носом? Человек не так прост, каким его себе представляют моралисты. «Он должен быть таким…» – утверждают они. Наивные моралисты, мечтающие искоренить обман из человеческой природы, кажется, обманывают самих себя. Но разве можно им запретить получать удовольствие от этого сладостного порока?
2
То, что человеческая жизнь похожа на игру, видится очевидным (при всем почтении к Йохану Хейзинге, посвятившего многие часы своего умственного труда данному вопросу). Да, мы играем с самого детства и продолжаем этим заниматься в любом возрасте, ловко прикрывая свои дурачества словами «это всего лишь понарошку».
Прав был Эразм Роттердамский, говоря: «Если бы кто-нибудь сорвал на сцене маски с актеров, играющих комедию, и показал зрителям их настоящие лица, разве не расстроил бы он всего представления и разве не прогнали бы его из театра каменьями, как юродивого? Ведь все кругом мгновенно приняло бы новое обличье, так что женщина вдруг оказалась бы мужчиной, юноша – старцем, царь – жалким оборвышем, бог – ничтожным смертным. Устранить ложь – значит испортить все представление, потому что именно лицедейство и притворство приковывают к себе взоры зрителей. Но и вся жизнь человеческая есть не иное что, как некая комедия, в которой люди, нацепив личины, играют каждый свою роль, пока хорег не уведет их с просцениума».
Существует заблуждение, что во время игры люди надевают маски, чтобы на время забыть о своей личности и сыграть любую понравившуюся себе роль. Но маски, напротив, срываются! В сущности, все темные стороны человеческой натуры проявляются именно в игре: алчность, лицемерие, обман, предательство. Тогда как в жизни их приходится маскировать вежливостью и учтивостью.
В игре не бывает двоемыслия. Ты можешь обнажить свою душу, изливать яд на окружающих, ранить их в самое сердце, то есть быть собой без зазрения совести. Ведь у тебя всегда есть алиби: «Это всего лишь игра».
В игре не нужен обман, потому что это заложено в правилах. В жизни же никаких правил не существует – они естественно вытекают из общения с окружающими. И чтобы не казаться слабым в этом «аду», мы прибегаем к обману.
Будем ли мы называть толстого человека толстым? Нет же, это моветон. Во-первых, таким образом можно обидеть человека. Во-вторых, можно навредить и себе. Конечно, если уж очень хочется выразить свое огорчение по поводу его не самой лучшей физической формы, можно прибегнуть к тонкой словесной игре, передать мысль иносказательно – например, иронически.
– Привет, худой! – сказать толстому. Вместе посмеяться и разойтись. Как знать, может, толстый, посмеявшись над собой, и задумается о здоровом образе жизни.
Легкая ирония в любой ситуации эффективнее правды. Да и, что говорить, эффектнее, живее, художественнее! Писатель Оскар Уайльд в «Упадке искусства лжи» констатирует:
«Точно так же, как узнают поэта по изящной музыке его стиха, можно узнать и лжеца по его богатой, размеренной речи. (…) Тут, как всегда, совершенство достигается практикой. Но в наши дни, когда стихосложение стало чересчур обыденным и, по возможности, не должно поощряться, искусство лжи, можно сказать, приобрело дурную славу. В юности многие обладают естественным даром преувеличения, и если эту наклонность развивать в благоприятной и доброжелательной атмосфере или же путем подражания наилучшим образцам, то она может перерасти в нечто поистине замечательное. Но, как правило, все оканчивается ничем. Человек или впадает в небрежную точность…»
3
Нельзя сказать, что все мы рождаемся на свет привлекательными. Не найдется ни одного человека, который тотчас же скажет: «О, я хочу познакомиться с этим младенцем!»
Впрочем, не найдется таких людей и впоследствии: чем может привлечь незнакомый человек? Планета перенаселена на первый взгляд гениями всех мастей (в каждой маленькой группе можно найти лидера, именующегося высокопарным званием) – и к чему еще один?
Интерес публики нужно заслужить, и, как правило, заслуживаем мы его путем обмана. Искусство нравиться – это и есть подлинное искусство обмана.
В обмане нет ничего пренебрежительного к людям, нет ничего злонамеренного. Просто иногда, чтобы привлечь внимание к своей персоне, необходимо громко войти в комнату. Оправдаешь ты надежды или нет – вопрос уже другой. Но обмануть, то есть показать себя другим, эпатажным, ярким, причем сделать это ловко и изобретательно, – значит предъявить свою претензию на значительность. А значительных людей любят, даже если за этим ничего не стоит.
Почитайте салонные беседы французов XIX века – сплошные остроты, речевые красивости, иронические замечания, каламбуры, подтрунивания. И все это за отсутствием логики и здравых рассуждений. В салонах, где собирались выдающиеся умы времени, от Оноре Бальзака до Анатоля Франса (что и зафиксированы в их прославленных произведениях), трудно было уловить хоть одну полезную для ума мысль, но сколько было радости для чувств! Пустые разговоры, но каков отточенный слог, каково изящество речей. Пожалуй, французам просто не было равных, что признавал даже сладкоречивейший Оскар Уайльд, выучивший французский, дабы щеголять в салонных словопрениях.
Обман так же пуст, как цветастые речи французов, но так же и не менее обаятелен. Французы знали толк в легкомысленной лжи. И конечно, нравился прежде всего тот острослов, кто умел тонко обмануть всех остальных.
Обман – это ведь еще и аморальное умение оправдать свою измену перед женой («аморальное», несомненно, в данном контексте должно восприниматься как слово, произошедшее от латинского «amor», что значит «любовь»). Посещая светские салоны, развлекаясь в театрах и совершая жовиальный променад, французы вместе с тем частенько забывали о супружеском долге. Но их можно понять: времена были еще суровые, сексуальная революция не свершилась, и жениться приходилось не по любви, а по расчету. Неудивительно, что в литературной традиции такое большое место занимает тема адюльтера. Эмма Бовари, знаменитая героиня Флобера, обманывая своего простодушного мужа и гуляя на стороне с любовниками, подражала этой самой традиции, начитавшись романов, как Дон Кихот. Только романы эти были не рыцарские, а любовные – об амурных похождениях и игривых ситуациях. Да, тогда они пользовались большим успехом. Даже Бальзак начинал свой творческий путь с «Озорных рассказов». Так, в «Красавице Империи» умный турский священник, проведя ночь с куртизанкой Империей, покинул ее, что чрезвычайно разгневало девушку.
