Вино запрещено, но есть четыре «но»:
Смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьет вино.
При соблюдении сих четырех условий —
Всем здравомыслящим вино разрешено!
(Пер. Л. Пеньковский)
На какой бы странице ты не открыл его «Рубаи», ты непременно наткнешься на упоминание о вине. Оно – царь его вдохновения. Вместе с тем, будучи запретным (напомним, что в исламской традиции вино пить нельзя), для философа Хайяма оно обретает свою легитимность благодаря своему чудотворному свойству делать человека веселее и мудрее. Потому что по-настоящему мудрый человек не склонен к скучной нравоучительности и воспринимает мир в полной его чудаковатой полноте.
День каждый услаждай вином, – нет, каждый час:
Ведь может лишь оно мудрее сделать нас,
Когда бы некогда Ивлис вина напился,
Перед Адамом он склонился б двести раз.
(Пер. О. Румера)
Поэтому поэт искренне признается:
Все царство мира – за стакан вина!
Всю мудрость книг – за остроту вина!
Все почести – за блеск и бархат винный!
Всю музыку – за бульканье вина!
(Пер. И. Тхоржевский)
5
Примечательно, что пьяный человек выглядит смешно. Разумеется, он к этому не стремится и, быть может, даже и не ощущает своего комического статуса, но со стороны его кривляние просто не может выглядеть по-другому. Когда Ной после потопа попробовал вина и заснул обнаженным, то его сын высмеял его наготу. Достоверно неизвестно, о чем думал тогда Ной. Но совершенно очевидно, что нередко пьяный не осознает нелепого положения, в которое он попал. Более того, алкоголь добавляет смелости и важности поступкам – тебе кажется, что теперь можно говорить все. Есть мнение, что пьяный не стесняется говорить правду, а значит, несет ответственность за свои слова. Однако нести ответственности за свои поступки («ну, это я же сделал пьяным!») ни в коем случае не желает.
Верно было сказано в «Корабле дураков»:
Муж просвещенный, мудрый далее,
Предавшись пьянству, до конца
Лишится славы мудреца.
Пьяный надевает на себя костюм клоуна, дурака. Но он не стыдится быть дураком. Напротив, будучи дураком, можно говорить любую правду – даже самую неудобную, – при этом иметь нерушимое алиби: это всего лишь слова дурака. Разве можно серьезно к ним относиться? Разве можно воспринимать пьяного, когда он сам не ведает, что творит.
Говорят, что Александр Македонский не стеснял себя запретами на вино. Пил он много и всегда до упаду. Впрочем, смеяться над ним никто себе не позволял. Правитель он был жесткий, мог и по прихоти своей отправить подданного к крокодилам. Его пьянство – это пьянство властителя, человека, которому все льстят и лицемерят.
Поэтому и Александр не мог расслабиться. Положение обязывает быть строгим. А как, наверное, ему хотелось по-дружески расслабиться, побыть простым дураком. Ан нет, такой роли удостаиваются лишь самые недостойные и незначительные люди.
В этом смысле пьянство – удовольствие народное. Когда ни один правитель не страшен, когда можно короля сравнить с ослом и распространять гнусные слухи о похотливых похождениях его жены на стороне. Пьянство – единственное эффективное оружие против всесилия власти. Тогда уже не страшно. Тогда хочется петь и плясать. И пусть они там, на своих тронах, завидуют жизнерадостной беззаботности. Кому живется лучше всех на свете? Пьяному!
Равнодушие
Глава о том, что сложно черпать эмоции там, где их нет
«Ондатр по-прежнему лежал в гамаке.
– Привет, дядя Ондатр, – сказал Муми-тролль.
Муми-тролль и Снифф увидели, как Ондатр спит в гамаке.
– Не мешай мне, я работаю! – ответил Ондатр.
– Работаете?.. Над чем? – удивился Муми-тролль.
– Я думаю, – сердито проворчал Ондатр. – Думаю о тщете и напрасности всего сущего».
Туве Янссон. «Муми-тролль и комета»
1
«Чем меньше девушку мы любим, тем легче нравимся мы ей», – писал прозорливый поэт Александр Пушкин, судя по всему, сведущий в этом вопросе лучше всех. И как тут поспорить, если сама жизнь вторит этим словам каждодневно. Причем не только касаемо любви. Равнодушие притягивает к себе эмоции – правда, без взаимности.
Не то есть определенный романтический ореол в такой холодности, не то просто людям нравится безрезультатно доставать меч из камня. Если переиначить знаменитые слова Игнатия Лойолы (или по другой версии – Никколо Макиавелли), то средства оправдывают цель.
Равнодушие не отвечает взаимностью, как замок, который не подчиняется ни одному ключу. Однако желание повозиться и открыть-таки его, несомненно, сильно. А теперь представьте на секунду, что этот замок поддался в первую же секунду, – как знать, быть может, интерес к нему моментально угаснет. И что делать потом с открывшейся дверью? Заходить? Вот прямо так сразу и без приглашения? Нет уж, ожидание слаще результата. И взор тотчас же обращается к другому неприступному объекту.
Равнодушный человек вызывает интерес: он не замкнут в себе, он может быть вполне сложившейся личностью, даже вполне способен на моральные поступки, однако не имеет обыкновения к чему-либо относиться с ярко выраженным чувством. Он – вещь в себе. Поэтому и становится объектом исследования.
В каком-то смысле он подобен равнодушной природе, которая нас окружает. Едва ли можно вызвать на суд природу и предъявить к ней претензии – она такая, какая она есть. И все, что в ней происходит – а происходит очень много бесчеловечного и несправедливого, – происходит как само собой разумеющееся. Единственное, что остается человеку, это ее изучать. Таков и равнодушный человек. Когда Портосу задали вопрос, зачем он пришел драться с Д’Артаньяном в самом начале популярного романа Александра Дюма «Три мушкетера», то тот отвечает: «Я дерусь, потому что я дерусь». И нет других причин находить иные причины.
Равнодушное отношение к жизни – это осознание того, что судьба управляет людьми и ничего изменить в ней самостоятельно невозможно. А если любые попытки влиять на происходящее вокруг тщетны, тогда зачем вообще проявлять эмоции? Зачем сетовать на плохое материальное положение, если громкими словами его не изменить? Зачем срываться на близких, если человеческие отношения по определению конфликтны? Люди разные, как-никак. И к чему горевать по нескладывающимся отношениям? Стало быть, нужно просто их переносить или вообще не замечать.
