Утром Соболев был свеж, подтянут, скорее даже – натянут, как струна. Но изображал полное равнодушие. Все мои попытки поговорить на тему предстоящей «стрелки двух авторитетов» пресекал мягко, но неуклонно.
– Катя, я тебя прошу: не нагнетай обстановку. Всё нормально. В моей жизни много было таких «стрелок». И еще больше будет.
– Если выживешь. Тебе же сообщили, что Назаров планирует тебя убить!
– Мало ли кто что напишет, да еще и анонимно! Письмо пришло с неизвестного почтового ящика. Думаю, меня просто запугивают. Но не на того нарвались!
– Можно поехать с тобой?
Недоумение в его взгляде было неподдельным:
– С какой стати? Когда взрослые дяденьки беседуют на повышенных тонах, хрупким барышням лучше сидеть дома. Для их же безопасности. Ну всё. Я поехал, а ты будь умницей. Закажи по Интернету новое вечернее платье. Вечером пойдем в ресторан праздновать победу над Назаровым.
– Закажу, – уныло кивнула я.
Он уехал, а я стала готовиться к спектаклю. Послонялась по дому с кислым выражением лица. Мой вечный страж Ромчик осторожно поинтересовался, что случилось. Я ответила, что у меня ноет что-то под ребром. Причем с самой ночи. Он сочувственно покачал головой и посоветовал мне прилечь. Я действительно прилегла на диван в гостиной. Покрутилась для виду, картинно поохала. Опять встала и давай нарезать круги по дому. Ромчик не на шутку встревожился.
И тогда я решилась:
– Ром, вызывай «скорую». Похоже, у меня аппендицит.
Ромка кивнул:
– Ладно. Только шефу позвоню.
– Зачем это? – опешила я. Такое в мои планы не входило.
– Как зачем? – удивился страж. – Без его санкции нельзя.
– Что нельзя? – взревела я. – Мне нужна срочная операция! Кто мне ее сделает – ты, прямо здесь, столовым ножом, что ли? А шефа отвлекать незачем: у него сегодня две сверхважные встречи, причем одна за другой. Он что, из-за меня их отменять должен? Примчится, и зря. Это я предполагаю, что аппендицит. А может, просто съела что-то не то. Или вообще болит на нервной почве. Не выдумывай! И не тяни уже! А то умру прямо здесь. То-то радость будет.
«Скорую» он вызвал. Приехала она очень быстро. Из медперсонала там оказался только пожилой фельдшер бомжеватого вида. Но дело своё знал. Я пожаловалась, что болит давно, и боль нарастает. Внимательно выслушал симптомы, потыкал мой живот и сказал, что действительно очень похоже на аппендицит, поэтому лучше не тянуть время и ехать в больницу. Ну еще бы! Я же тщательно готовилась, изучила все признаки и симптомы, так что фельдшера обмануть – не проблема. Меня забрали в машину, чтобы везти в стационар. Ромчик увязался следом. Я стала выпихивать его из машины, но не преуспела в этом. Он все-таки проник внутрь, бормоча, что шеф ему голову оторвёт, если он отойдёт от меня хоть на шаг. Мой тщательно выстроенный сценарий начинал рушиться на глазах. Что было делать? Пришлось смириться с его присутствием и вносить в сценарий коррективы по ходу дела.
Фельдшер сел рядом с водителем, что было мне на руку. Склонившись к Ромчику, я вполголоса ввела его в курс дела. Объяснила, что никакого аппендицита у меня нет, а на самом деле я собираюсь спасать его шефа. Он похлопал глазами и не очень поверил. Я сказала, что всё равно выполню намеченное, а со мной он будет или нет – мне без разницы. Он ответил, что со мной он будет в любом случае, даже если я задумаю прыгать с крыши или с моста в реку. У него просто нет другого выхода. Поскольку головы ему всё равно не сносить, уж лучше сигануть с крыши, чем ждать, пока шеф ему эту голову оторвёт.
Я кивнула:
– Поняла. Отделаться от тебя не получится. Тогда давай так: я командую, а ты выполняешь. Беспрекословно. Тогда есть вероятность уберечь жизнь твоего драгоценного шефа. Усёк?
– Усёк. – обреченно вздохнул он. Вид у него был сильно озадаченный.
Я смотрела в окно. Когда показались знакомые дома, я постучала в разделительное окошко и сказала водителю:
– Здесь тормозните, плиз! Мы выходим.
– То есть как «выходим»? – не понял фельдшер.
– У меня всё прошло. Совсем прошло. Я дальше не еду.
– Я так не могу! – запротестовал он. – Я же принял вызов, сообщил в ургентную больницу, что везу аппендицит!
– Ничего страшного. Скажете, что у пациентки была проблема не с животом, а с головой. Она была не в себе и сбежала.
Для убедительности я сунула ему крупную купюру. Он сразу успокоился. Мы с Ромчиком выскочили, и «скорая» уехала на следующий вызов. А мы пошли туда, куда я и намеревалась попасть с самого начала, для чего и затеяла эти игры с вызовом «скорой». Мне надо было взять в аренду автомобиль. Если бы я знала, что Ромчик за мной увяжется, так я бы сразу с ним поехала на одной из машин Соболева. Да что теперь говорить. Как получилось, так и получилось.
Мы взяли в аренду машину. Я хотела сама сесть за руль, но страж не позволил:
– Это моя обязанность.
Тратить время на пререкания было жалко. Вздохнув, я сдалась:
– Дуй к южному выезду из города.
Он посмотрел на меня с испугом:
– Все-таки сбегаешь?
– Рома, не задавай лишних вопросов. Я же тебе доверилась! Доверься и ты мне. Мы едем в кафе «Ветерок».
Он снова удивился:
– Так это же кафе Соболева! Не боишься, что тебя там увидят и донесут?
– Не увидят. Езжай, чего стоишь?
До «Ветерка» мы доехали быстро, а главное – молча.
Рот он открыл только в конце дороги:
– «Ветерок» за тем поворотом.
– Притормози. И скажи, где нам лучше спрятать машину?
Он почухал репу и сказал:
– Можно за теми вон кустами. Только они скроют с одной стороны, а с другой она же видна будет всё равно. А можно проехать чуть дальше. Там есть стоянка. На стоянке прятать надежнее. Там машин много, а наша – неприметная. Номера обычные, их никто не знает.
Я восхитилась:
– Рома, ты чудесный напарник! Давай на стоянку.
Оставив там машину, мы пошли осмотреть окрестности. Я взяла стража под руку, чтобы выглядели мы обычной парочкой, склонила к нему голову и по пути объяснила:
– Нам надо найти место, где мы могли бы спрятаться. Чтобы местность мы просматривать могли, а нас при этом не видел никто. Ты знаешь подходящие кусты?
Страж хмыкнул:
– Зачем кусты? Есть заброшенная трансформаторная будка. Подойдёт?
– Ещё как подойдёт! Веди, Сусанин!
Кафе мы обошли по большой дуге, чтобы не мозолить людям глаза, и достаточно быстро пришли к полуразрушенному домику. Окошки были забраны проржавевшими железными полосками, и дверь была закрыта плотно.
