Когда в глазах начало двоиться, он хлопнул себя по лбу. В
городе наверняка есть два-три колдуна, что горами не двигают, но могут
заставить проступить стертые буквы. Это не учить, даже сами могут что-то узнать
мудрое...
В раскрытое окно, где на подоконник уже упали первые лучи,
зримыми волнами вкатывался холодный свежий воздух, еще не загрязненный дыханием
людей и животных. Пахло свежим хлебом, явно булочник повез полную телегу на базар.
Когда он вышел на улицу, солнце уже поднялось над крышами.
На него оглядывались, кто-то указал пальцем. Олег на всякий случай пригладил
волосы, торчат, как у взъерошенной птицы гребень, и без того красные, всяк
оглядывается. Книга в заплечном мешке похлопывала по спине, твердый латунный
переплет чувствуется даже сквозь толстую волчовку.
Народ, как и вчера, двигался в одном направлении, Олега
сперва толкали, потом он ощутил, что двигается тоже к центру. Где не только
башня местного колдуна, а то и чародея, но и княжеский дворец, приземистый дом
из толстых бревен, длинный, как гусеница, от которого за версту пахнет крепким
мужским потом, железом и тугим мясом, — помещение, где живут городские и
княжеские гридни.
Один из прохожих, что шагал поодаль от Олега, бросал на него
короткие боязливые взгляды. Олег не обращал внимания, тогда расхрабрившийся
горожанин рискнул приблизиться:
— Доброго здоровья, чужеземец!
— И тебе доброго, — ответил Олег вежливо.
— Надейся, — сказал горожанин, — на этот раз тебе может
повезти больше!
— В чем? — не понял Олег.
— Как в чем? — удивился горожанин. — Сокола вчера то ли
сполохнули, то ли еще что, но за ночь он опомнится...
— И что?
— И сядет!
— На меня? — спросил Олег.
— Ну да. Он же вчера чуть-чуть не сел!
Олег огляделся. Они снова вышли на городскую площадь, уже
запруженную народом. По ту сторону княжеский терем, в верхнем раскрытом окне
милое личико княжны, из окон ниже снова едва не вываливаются любопытные
служанки, а рядом с княжескими хоромами вздымается высокая, хоть и неказистая
башня наполовину из камня, а дальше из бревен, самый верх из простых жердей.
Олег попытался протискиваться в ту сторону, на него даже не оглядывались, все
смотрели вверх, расставив локти.
Сверху упала тень. Олег вскинул голову, отшатнулся. С синего
неба на него падал вчерашний сокол. Клюв раскрыт в грозном клекоте, когти
выпустил, уже готов вцепиться...
Олег задержал дыхание, ожидая сильного толчка, но в лицо
ударила волна воздуха, по уху царапнуло жесткими крыльями, и с оглушительным
хлопаньем, словно на плетень собиралась взлететь толстая курица, сокол свечой
взмыл в небо.
Через мгновение он уже был едва различим, Олег пожал
плечами, попятился, проще обойти площадь с другой стороны, чем ломиться через
толпу. Перед ним расступались неохотно, а он, благодаря своему росту лесного
человека, видел поверх голов, как от терема в толпу врезались на быстрых
горячих конях всадники.
Перед ними толпа распахивалась, как зеленые колосья перед
бегущим кабаном. Олег хмурился, внимание властей ни к чему, толпа перед ним
расступалась тоже быстро, он уже понял, что успевает свернуть за угол...
...Как вдруг со стороны городских ворот прогремел конский
топот. Судя по грохоту, по улочке неслись, задевая стременами за стены,
тяжеловооруженные всадники на грузных боевых конях. Олег отпрыгнул к стене как
раз вовремя, из-за поворота с металлическим лязгом вырвались конники, целый
отряд, а во главе несся на огромном вороном коне такой же огромный воин, весь в
железе, разве что голову оставил непокрытой, длинные, черные как ночь волосы
развеваются по ветру. Лицо его было темнее грозовой тучи, глаза метали молнии,
а густые черные брови сошлись на переносице в одну темную гряду.
Всадник, что едва поспевал за вожаком, вдруг завизжал:
— Вот он!.. Вот!
Конь под ним встал на дыбы, месил воздух передними копытами.
Вожак круто развернул коня. Его горящие глаза уперлись в лицо Олега как два
копья. Всадники, с трудом удерживая коней, окружили полукругом красноголового
волхва. Спиной он упирался в бревенчатую стену, конские морды хрипели и роняли
ему под ноги клочья желтой пены.
Вожак прогремел:
— Это на тебя пал выбор?
За спиной прибывших слышались крики, ругань. Всадники
задвигались, их кони нехотя отступали, а в щель с усилием вдвинулись гридни
княжны, Олег узнал этих толстых увальней, сытых и неповоротливых. Правда, вел
их старый грузный воин, лицо в шрамах, левая рука полусогнута, явно кость или
жилы срослись неправильно, но глаза смотрят сурово и вызывающе.
— Всем стоять! — рявкнул он так мощно, что голос вожака
прибывших показался Олегу писком младенца. — Властью, данной мне княжной, я
повелеваю всем опустить оружие!.. Кто ослушается, да будет убит без второго
предупреждения!
К удивлению Олега, послышался лязг задвигаемых в ножны
мечей. Похоже, никто так вот с ходу не хотел кровавой потехи. Старый воевода
привстал на стременах, оглядел всех свирепым взором, будто собирался заклевать
насмерть. Его гридни, осмелев, оттеснили всадников от прижатого к стене
чужеземца, только вожак не сдвинул своего коня с места.
— Бранибор, — произнес он с угрозой, — на этот раз ты
переступил черту... Я тебе этого не спущу.
— Здесь владения княжны, — напомнил старый воевода сурово, —
и никто не волен! Даже ты, Крутогор...
— Ты знаешь, — сказал Крутогор с угрозой, — как и все знают,
что княжна должна послезавтра стать моей женой. Так было уговорено. И что же?..
К счастью, в этом презренном княжестве все же нашелся честный человек, что тут
же примчался, загнав троих голу... тьфу, коней, и рассказал о подлейшей
попытке... да-да, подлейшей! Если не нашлось героя, кто решился бы оспорить у
меня невесту, то стоило ли прибегать к такому способу выбора жениха?
По лицу воеводы было видно, что и ему такой способ не
нравится, но верный служака глазом не моргнул, пробурчал:
— У меня приказ доставить этого человека в княжий терем.
Крутогор возразил:
— Но у меня есть право вызвать его на поединок?
— Есть, — нехотя согласился воевода.
Гридни за его спиной с любопытством смотрели на Олега, ни
жалости, ни сочувствия в их лицах он не видел. Всадники Крутогора весело ржали,
поглядывали на красноголового парня как на корову на бойне.
— Тогда дайте ему меч! — выкрикнул кто-то из толпы
сочувствующе.
— Пусть выбирает любой, — разрешил Крутогор великодушно. —
Мне все равно.
Старый воевода вскинул руку:
