Россоха бросил злобно:
— Не трать слова. Колдуны знают его имена. Что ты хочешь?
Говори быстро.
— Прости, что отрываю... Мне просто показалось, что Перун...
Ты можешь сказать, где он сейчас?
Россоха фыркнул:
— В вирие, конечно!
— Разве? Если война вот-вот, то он в первых рядах. К тому же
вообще редко бывает на небесах. Боги его не жалуют, да ему и самому бы бродить
по земле, петь свои песни...
Он осекся. Россоха смерил его недоверчивым взором:
— А это в Лесу откуда знают?.. Впрочем, так оно, может быть,
и есть. Но узнать, где сейчас бог, зримо немногим из высших чародеев. Либо
самим богам... ты чего вздрогнул?.. либо чародеям. А тебе зачем?
Олег ответил сдавленным голосом:
— Кто-то должен пойти к нему. А еще лучше, если пойдет не
один.
Россоха отшатнулся в великом удивлении:
— Зачем?
— Попробовать убедить... Глупо? Но что-то же надо делать?
Россоха содрогнулся всем телом, как тонкое дерево, по
которому ударили топором:
— Я к богу войны не подошел бы и на версту. А знай, где он,
перебежал бы на другой конец света.
— Но почему? Разве для нас не самое важное — знать? Прошли
дни, а города не пылают, кровь не льется! Войска в полной готовности стоят в
крепостях, а то и, сняв доспехи, развлекаются охотой. Я все это видел в своем
коротком странствии!
Россоха с неохотой отвел взгляд, не в состоянии смотреть в
честное лицо молодого парня.
— Могу только сказать, что такого на моей памяти еще не
было.
В комнате словно бы сумерки сгустились гуще, и Олег услышал
далеко-далеко едва слышное:
— И... на... моей...
Россоха вздрогнул, метнул острый взгляд. Олег с холодком
понял, что старый колдун мог тоже услышать, а то и подумать, что это он что-то
затевает. А в этот миг в неведомой дали прозвучали слова на неведомом языке,
который Олег все же понял:
— И... на мо... ей тоже...
В мучительном озарении, когда в мозгу словно лопнули все
сосуды и горячая кровь разлилась так, что покраснело в глазах, он ощутил, как
говорит некто, кто помнит еще первую пару людей, кто встречался с Каином, а
великий потоп пережил, схоронившись в пещере глубоко под землей, где гномы
передали ему за сорок дней многие свои тайны.
Видение погасло, он стоял, раскачиваясь от боли, посреди
комнаты, где в каждое из окон яростно смотрят огромные солнца, похожие на жерла
исполинских кузнецких горнов.
Россоха проговорил растерянно:
— Словно бы что-то... кто-то пытался... Нет, я не знаю, как
его найти, как увидеть, но я попытаюсь... почему-то мне кажется, что попытаться
надо бы...
Сейчас он растерял величавость, блеск непомерной мощи
поблек, колдун суетился, морщил лоб, пожимал плечами и все проделывал как
простой поселянин, столкнувшийся с неведомым.
Олег отступил, ждал. Отвернулся, да не подсмотрит даже
случайно, что и как делает подозрительный колдун. За окнами полыхали страшные
недра солнца. Свет был такой, словно светило уже рухнуло на землю, и весь мир в
огне, но страшный свет все никак не слепил, хотя Олег с тупым непониманием
смотрел уже в пылающую бездну, не отрывая взора.
За спиной послышался хриплый голос потрясенного старого
колдуна:
— Я зрю исполинскую пещеру... Индрикам бы там...
Олег развернулся быстрее, чем если бы услышал за спиной лязг
мечей. Колдун стоял с закрытыми глазами, руки щупали воздух, а губы дергались,
подбородок дрожал.
Олег спросил шепотом:
— Какие стены?.. Какие стены?
— Красные...
— Кровь? Почему красные...
— Гранит, — вымолвил Россоха едва слышно, бы-ло видно, с
каким трудом он старается удержать видение. — Красный гранит... нечеловеческой
лепости...
Олег сказал ему в ухо негромко, но настойчиво:
— Каков рисунок?.. Красный гранит есть в Авзацких, Старых,
на Колхиде, в Бескидах и Родопах... Подцвет...
— Красный... — прошептал Россоха, — просто красный... с
серым и темными полосами... Ага, вон прямо завиток как на дереве...
— Каком?
— На вязе...
— Точно? — переспросил Олег. — Не подобный наплывам на
клене? Они похожи!
— Что я, не отличу вяз от клена? — Голос Россохи стал
громче, он открыл глаза, тряхнул головой, с досадой огляделся. — Надо же под
руку гавкать!.. Я ж ни черта не разглядел. Правда, пещера на раменах трехглавой
горы, такая нелепая, словно Змей вздыбил иглы на спине, а ему тут же отрубили
голову и хвост...
Олег ощутил жар и возбуждение в душе, словно гончий пес,
напавший на след зайца.
— Кажется, я помню такую гору.
— Ты-то как можешь помнить? — удивился Россоха. — Ты ж из
Леса!
— Да, но я слез с печи, — пояснил Олег скупо. — Если те
великанские ладони... ну, когда ты меня выставил... хорошо, пинка не дал...
если еще служат... Хорошо бы мне к той пещере!.. И побыстрее.
Россоха буркнул:
— Пока храбрость не тю-тю?
— Пока Перун не ушел, — объяснил Олег.
Россоха кивнул с мрачным и отсутствующим видом. По его
озабоченному лицу Олег видел, что старого колдуна больше волнует, кто и как
незаметно... почти незаметно помог ему усилить взор настолько, что открылась
пещера бога войны.
— Я не смогу, — ответил он. Пояснил громким отчетливым
голосом: — Ни один колдун не может протягивать такие ладони так далеко. Ни
один!.. Хотя... я могу попытаться.
Олег понимал, почему старый колдун говорит так громко, но
молчал, подумает на досуге, если тот будет, а пока надо сцепить зубы и
задержать дыхание, надо одолеть жуткий страх, когда тебя понесет в выси, а ты
не знаешь, хватит ли силы даже с помощью того, что помогает, донести его до гор,
не выронив...
Глава 15
Воздух уплотнился, пошел кругами. Олег напрягся, мелькнула
тоскливая мысль, что вот бы на Змее, неспешно и не так жутко, а сейчас надо
удерживать жуткий страх в кулаке, а от помертвевшего желудка к сердцу поползет
холод смерти...
Его сорвало с места с такой силой, что желудок едва не
выпрыгнул вместе со всеми внутренностями. Сжавшись в комок, Олег успел увидеть,
как стенки и так мутные, как нечищеная воловья шкура, быстро обретают плоть, на
них возникают черточки, что превратятся в линии на исполинских ладонях. Все
равно страх не дает забыть, что под ногами жуткая пустота, а самый большой ужас
придет потом, когда ладони зависнут над Бескидами...
