Дворец блистал, выстроенный из странного голубоватого камня,
похожего на январский лед. По крыше, стенам и зубцам на вершинке бегали
сверкающие зайчики, такие задорные и радостные, что Олег ощутил, как его
замороженные губы раздвигаются в улыбке. Остроконечная башня нацелилась в синее
небо красными прапорцами. Между зубчиками наверху еще и деревянные перекладины,
кто-то явно любит подниматься наверх, смотреть то ли на свои владения, то ли на
загадочное звездное небо.
Колоксай повторил потрясенно:
— Я такого еще не видывал!
— Я тоже, — согласился Олег.
Колоксай уловил в голосе молодого волхва напряженность,
спросил живо:
— Что-то не так?
— Не знаю, — признался Олег. — Но переночевать нам лучше
где-нибудь в ином месте.
Колоксай оглянулся с тоской на далекий лес, дальше только
ровная, как столешница, степь.
— В чем дело? — осведомился он холодно. — Не потому ли, что
твоему носу трудно без запахов навоза, гнили, помоев, старого прелого сена,
прокислых щей? Или же потому, что туда дальше ехать?
— Дальше, — согласился Олег. — А волхвы, как ты уже знаешь, не
могут без трудностей. Однако, хотя волхвы чаще общаются с призраками, чем с
живыми людьми, я все же предпочитаю живых людей.
Колоксай насторожился, синие глаза потемнели. Олег видел,
как витязь беспокойно ерзает в седле, ощупывает оружие. Не обнаружив видимой
опасности, спросил настороженно:
— Ты видишь чары?
— Нет.
— Так в чем же дело?
Голос его был раздраженным, грудь выгнулась, как у петуха
перед утренним «ку-ка-ре-ку». Олег сказал мирно:
— Я не воин, но и мне видно, что такой замок не может
существовать без... без подпорок.
— Каких подпорок? — не понял Колоксай.
— Сел. Сел, весей, деревень... Откуда простой люд таскает
зерно, гонит скот, везет рыбу, дрова из ближайшего леса... Но я что-то не
вижу...
Колоксай тряхнул головой, провел ладонью по лицу. Когда
снова всмотрелся в сказочный дворец, взгляд был острым, как у коршуна.
Дворец стоял посреди зеленой долины, нетронутая трава
вздымала зеленые стебли прямо от ворот, красные маки как капли крови усеяли всю
долину. Кустарник тянулся причудливыми петлями, а в его разрывах зеленела та же
густая сочная трава, которую так легко сломать не только конскими копытами, но
даже тонкими заячьими лапами.
И трава зеленела за версты вокруг, сочно и нетронуто. Над
красными маками порхали непуганые бабочки, а перед конскими мордами
стремительно взмывали, жутко треща слюдяными крыльями и пугая коней, огромные
кузнечики, кобылки с красными и синими крыльями.
— Ни одной дороги, — обронил Колоксай медленно, — ни одной
тропки... в самом деле красиво! Всегда мечтал о таком. Но как обойтись без
простых селян, которые подвозят в крепость зерно, лес, гонят скот на убой,
везут рыбу, пеньку, смолу, мед?..
«На одного человека в крепости, — подумал Олег сумрачно, — приходится
тридцать, которые его кормят, поят, одевают и снабжают оружием».
— Или они все невидимы, — сказал Колоксай, — или же...
Олег хмыкнул. Можно сделать невидимыми людей, можно сделать
невидимым скот и даже дома, но все равно осталась бы вытоптанная земля, темные
пятна от костров, мощный запах навоза, конских каштанов, горелого железа,
аромат свежеиспеченного хлеба...
— Держи меч под рукой, — предупредил он.
— У меня топор!
— Ну топор.
— Я с магами драться не люблю, — сказал Колоксай тревожно. —
А как ты?
— Я ни с кем не люблю, — пробормотал Олег.
Колоксай покосился на взрослого не по годам волхва, внезапно
ощутил, что этот красноголовый с кем только не дрался, через что только не
прошел, и уже устал, потому что все так же бредет в стоптанных сапогах, в
драках и сражениях ничего не обрел, а только терял, и теперь по-стариковски
хочет не то спокойной жизни, не то чего-то еще, что не понять тем, в ком
горячая кровь кипит, в чьей груди сердце стучит часто и мощно, глаза выпучены
от жажды заглянуть за видно-край, а пальцы жадно тянутся к рукояти топора.
— Если нам не откроют, — сказал он красивым мужественным
голосом, — клянусь небом, я вышибу ворота, какому бы чародею этот терем... или
башня ни принадлежали!
Кони охотно затрусили вниз, трава в долине всегда слаще.
Олег всматривался в странные красные нити, что иногда просматривались в зелени,
Колоксай еще не видит, его голубые глаза устремлены на высокую блистающую
твердыню, а на лбу углубляются морщинки.
Солнце накаляло головы и плечи. Высоко над головами выгнулся
синий купол без единого облачка. Олег хмуро подумал, что здесь лес стеной,
ветви над головой сомкнулись бы так, что этого вот неба не увидеть... но кто-то
выпалывает даже семена деревьев, оставляя только семена трав.
Он помнил страшные раскаленные Пески, где шныряют ящерицы,
пауки и стремительные муравьи, бывал на голых скалах, продуваемых острыми, как
клинки, ветрами, там кочуют целые стада горных козлов, а сейчас вот едут к
очень странной башне, под копытами мирно и успокаивающе хрустят сочные стебли,
про-мчалась зеленая, под цвет травы, ящерка...
С высоты седла все чаще начал замечать муравьев, но дико
крупных, красноголовых, неторопливых. Почти все замирали при виде двух
всадников, провожали темными выпуклыми глазами.
Башня приближалась мерным конским шагом. Если у Гольша из
массивных глыб, а Краснояр предпочитает столбы в три обхвата, все мореный дуб,
то эта из дивного камня, которого и мрамором не назовешь, обидишь, чересчур
красиво, сверкающе...
Колоксай, судя по его озадаченному виду, наконец заметил,
что к башне тянутся красные цепочки. Кони шли в сторонке, башня медленно
вырастала, а цепочки расширились до ручейков. Красноголовые муравьи бежали по
двое-трое в ряд, навстречу неслись такие же быстроногие, легонько пощелкивали
панцири.
Олег ощутил, что в глазах начало рябить от мелькающих сяжек,
поднял взор на башню. Не оставляло ощущение, что за ними наблюдают уже давно,
наблюдают внимательно, со снисходительным любопытством.
Некоторые муравьи, особенно крупноголовые и острожвалые,
выскакивали из потока и бросались к ним, но, словно получив неслышимый Олегу
приказ, останавливались, нехотя и недоумевающе поводили длинными сяжками,
возвращались в общую колонну.
— Откуда там хлеб, — проговорил Колоксай, — я еще понимаю...
каждый муравей по зерну — все подвалы доверху! Но как оленя...
Олег смолчал, что можно и вовсе без мяса, витязь не поймет.
Зеленые глаза волхва внимательно провожали глазами потоки красноголовых, что
устремлялись к башне. Управлять муравьями — это не конем и даже не коровами.
