— Если ты живешь так, — ответил Олег уклончиво, — значит,
это чем-то вызвано. Я слишком мало знаю, чтобы судить.
Чародей на миг ушел под воду, а когда вынырнул, пробурчал
недоверчиво:
— Ух ты... Я привык, что всяк сразу же решает, как
правильнее, будто он здесь прожил, а не я. Ладно, не морщи нос. Меня зовут
Ковакко, я здесь хозяин. Но я не зрел, как ты прошел!
Олег сказал осторожно:
— Ты мыслил о высоком, не заметил...
— Скорее о глубоком, — буркнул колдун. — В Лесу или в горах
так не переплетаешься с миром... Здесь я чую кожей, где и что происходит! Как
будто через мой пот, мою мокрую кожу в меня входит не только болотная вода...
слышу не только голоса людей, зверей и подземных гадов, но рост травы, движение
корней за тридевять земель. Я заранее знаю, когда дрогнут горы! Я даже не
колдун или чародей, как меня зовут, я просто часть этого мира. Но я не зрел,
когда и как ты прошел!
Олег медленно наклонил голову:
— Чтобы вывести реку наверх, сдвинуть гору или заставить в
пустыне появиться еще одному оазису, тебе стоит только захотеть и пошевелиться
самому... Так?.. А здешняя земля отзовется.
Ковакко сказал польщенно:
— Ты слишком... но вообще-то все верно. Только тут гор нет,
как и... что такое пустыни? Но реку в самом деле могу... Если тебе это важно, я
могу взять тебя в ученики. Через тридцать — сорок лет уже что-то сможешь. Может
быть, сможешь. Если, конечно, тебя влечет такая мощь. Тебя как звать?
— Олег.
— Олег? Странное имя.
— Почему?
— Не знаю. Все имена что-то да значат, потому и даются. А
что значит Олег?
— Это знают только мои родители, — ответил Олег. — Тридцать
лет... это страшно. Но ты первый, кто сказал, что можешь взять меня в ученики.
Колдун хмыкнул:
— Могу. Так как, говоришь, ты прошел?
— Я не говорил... Меня сюда перебросил или перенес, словом,
открыл дверь в твой мир колдун Беркут.
От мокрого колдуна пошла волна гнусного запаха. Олег
задержал дыхание. По болоту кое-где высовывались мокрые головы, он чувствовал
упорные немигающие взоры, затем ощущение исчезало, но хлюпало в другой стороне,
он находился под прицелом выпуклых глаз и все время был в досягаемости зеленых
перепончатых лап.
— Опасно близко, — пробормотал Ковакко, — опасно... В двух
саженях начинается моя первая защитная полоса... У всех колдунов такие! Каждый
окружает себя в два-три ряда, чтобы никто не вторгся незваным. Но то, что этот
Беркут не прибил сразу... гм... я слышал о нем разное... Гм... Наверное, в
самом деле чем-то... Ладно-ладно! Я же вижу, не рвешься в болото. Молчи, видно.
Если такой уживчивый, то я мог бы направить тебя к Сосику! Это единственный,
кто мог бы научить на самом деле.
Мир качнулся под ногами. Олег ощутил боль в груди, прямо из
сердца вырвалось отчаянное:
— И даже ты... даже ты спихиваешь меня куда-то, кому-то!
Никто не хочет, все только перебрасывают меня один другому. У меня уже в голове
все смешалось, все ваши гнусные рожи... э-э... прекрасные лица путаю!
Ковакко на миг опустился в грязную воду, а когда его мокрая
голова поднялась на поверхность, на лысину прилипли мелкие листочки ряски, к
ней прижался брюхом крохотный лягушонок.
— Ты даже не зришь своего везения, — пробулькал болотный
колдун с отвращением в голосе. — Тебя не остановили!.. Дали пройти так
далеко!.. А ты ждал, что принесут на печь? Или что сразу же за порогом счастье
и справедливость? Ты прошел от одного к другому... как тебе зрится, зазря, но
каждый что-то дал... даже сам того не желая!.. Вернее, ты сам взял, если не
полнейший пень, каких в лесу... да и среди людей хватает. Если не хочешь...
смотри, была бы честь предложена.
Сапоги Олега погрузились уже почти до колен. Болотная жижа
медленно поднялась до краев голенищ, застыла, вздуваясь валом, как вокруг
городища, Ковакко шелохнулся, может быть, нарочито, и мерзкая теплая грязь
хлынула в сапоги.
Глава 31
— Благодарю за честь, — сказал Олег. — Я уже вижу, что не
всякую дверь откроешь, а откроешь, то либо по рогам получишь, либо кукиш
поднесут... Но ломиться в двери надо. Иначе уж точно ничего не получишь. Как
добраться к этому великому мудрецу и учителю?
Говорил он вроде бы правильно, но в голосе звучало такое
глубокое разочарование, что Ковакко только сочувствующе булькал, разводил по
воде короткими сильными руками. Между пальцами тонкая пленка отсвечивала
оранжевым.
— Я помогу, — сказал он наконец. — Хотя это и против моих
правил. Но Сосику — настоящий мудрец. И уж он-то учить не откажется. Это точно.
Олег, который уже то обжигался, то падал голым в снег, то
стукался головой о все деревья, спросил недоверчиво:
— А все остальные? Они себя называют самыми что ни есть
настоящими.
Ковакко нырнул, под водой протянулся след из пузырьков,
наконец он высунул мокрую блестящую голову шагах в трех:
— Одно дело, как оценивают себя они, другое — как оценивают
другие. На этом можно бы наторговать горы золота! Покупать по настоящей цене, а
продавать по запрашиваемой... Сосику, так его зовут, единственный, которого и
другие считают мудрецом. Зато всех остальных, кроме себя, недоумками.
Олег признался:
— Да, это уже признание...
— Сосику, — продолжил Ковакко уважительно, — единственный,
кто догадался... а потом и сумел отыскать связь между всем живущим на земле и
звездами, морем, лесом, горами...
Олег опешил:
— Как это? Не понимаю.
— Многие колдуны стараются узнать твое имя, чтобы как-то
влиять на тебя. Даже причинять вред, насылать порчу. А Сосику сделал другое...
Ему не нужно твое имя, ему достаточно сказать, когда родился, и он предскажет
тебе твое будущее.
— Разве это возможно?
— Сосику это может. Он никому не вредит, никогда не
пользуется во вред своими знаниями. Если скажешь ему еще и месяц, а то и день
своего рождения, то он предскажет тебе твою жизнь с точностью каждого камешка
на твоей дороге!
— Невероятно, — пробормотал Олег. Сердце застучало, в
измученном теле затеплилась слабая надежда. Хоть кто-то не во зло, не
пользуется своими знаниями даже себе во благо! Может быть, эта белая ворона и
есть то, что он искал... — Где этот Сосику?
— Он живет в тридесятом царстве, — сказал Ковакко
мечтательно, голос стал тише. — В сказочно красивом месте. Хоть и не болото,
конечно. В самой красивой долине... в самом цветущем месте этой долины... у
него чудесный сад... Там даже озеро! Лет через сорок могло бы стать прекрасным
болотом, но пока что простое озеро. И ни зверь, ни человек, по молчаливому
уговору, не нарушают покой мудреца, который никому не вредит, а всем желает
только блага. К нему часто приезжают другие мудрецы, ведут степенные и
неспешные беседы. Он всем рад... но тебе туда не стоит, парень.
