— Лежи, — разрешил Олег. — Я сам найду.
Переступив через копошащееся, он замедленно вступил в сени,
роскошные, увешанные коврами и головами убитых зверей. Не давая глазам
привыкнуть, толкнул единственную дверь.
Дальше было огромное круглое помещение, а в самой середине
ввысь уходил гладко отесанный столб, а вокруг вилась лестница без перил,
шириной всего в сажень. Олег видел только нижних три кольца, а сколько еще,
чтобы добраться до вершины...
Он еще стоял, задрав голову, когда из полумрака выступили
двое рослых мужчин. Один еще что-то жевал, на мокрых усах блестели капли
бараньего жира. Оба одновременно ухватили его за плечи, но Олег тряхнул, а
когда руки потянулись снова, ткнул одного кулаком, а другого локтем.
Он за спиной слышал сиплое дыхание одного, второй еще не мог
набрать в грудь воздуха, ползал, пытаясь встать хотя бы на колени. Впереди
приближался этот чудовищный столб с жуткой лестницей-змеей, покачивался из
стороны в сторону, а когда Олег почувствовал под подошвой сапога первую
ступеньку, ощутил, как по ней сползают странные запахи и ароматы диковинных
трав.
Только теперь различил, что в темной половине помещения
стоит сизый туман, в нем плавают плотные струи дыма. В глубине двигаются
полуголые фигуры, а когда всмотрелся, глаза различили троих мужчин, что мерно
тыкали медными пестиками в широких ступах.
Все трое раскрыли рты. Олег спросил вежливо:
— Хозяин наверху?
Двое смотрели все так же вытаращив глаза и с отвисшими
челюстями, а третий проговорил неверным голосом:
— Раз уж как-то сумел сюда войти... то хозяин там...
наблюдает полет птиц. А если сейчас ночь, то звезды.
— Еще не ночь, — ответил Олег, — но у меня уже в глазах
темно.
Ступенька затрещала под его сапогом. Поколебавшись, сделал
шаг, потом еще, постоял, стараясь не смотреть вниз, хотя поднялся в самом деле
пока что на высоту сапога. Судя по этим деревяшкам, колдун мал и сух, но
колдунам могучие горы мышц вроде бы ни к чему.
Ступеньки слегка поскрипывали, негромко, и в другое время
Олег бы сказал, что по-домашнему. На полдороге он ощутил сильнейшее желание
вернуться, даже замедлил шаг, стало стыдно, что вломился грубо, Мраку под
стать, но Мрак в волхвы не ломится. В то же время мир настолько погряз в
дерьме, что надо перестраивать его немедля, даже волхву можно немножко...
грубовато, мир таков, и он заставил ноги переступать со ступеньки на ступеньку.
Винтовая лестница вела все выше, он уж начал смутно
удивляться, как же далеко забрался колдун, если с улицы башня не выше пятого
поверха. Наконец за следующим поворотом показался потолок, что перекрыл дорогу,
а ступеньки упирались в медную ляду. Блеск показался Олегу зловещим, он даже
глаза прищурил. Острые лучики от крупных камней, вряд ли ценных, кололи глазные
яблоки под опущенными веками.
Нахмурившись, он быстро одолел последние ступеньки. Крышка
лежала в пазах плотно. Он постучал, выждал, постучал снова, а затем пригнулся и
ударил плечом. Медная плита загудела, словно в огромный медный котел ударили
тараном. В ушах зазвенело, он скривился, хотел ударить снова, но ляда
откинулась в сторону с неприличной поспешностью корзиночной крышки.
Олег как можно быстрее выпрыгнул наверх, а тяжелая медь со
зловещим лязгом грохнулась на место. Незримые руки с грохотом задвинули широкий
металлический засов в толстые скобы.
Глава 4
Перед ним в странном полумраке расстилалась широкая круглая
комната. Зато из зарешеченных окон свет бил ослепляюще яркий, словно солнце
находилось сразу со всех сторон башни... только лучи почему-то гасли, странно
обрываясь на уровне окон, словно неведомая сила обрезала их, как острым ножом
ссекают золотые пшеничные колосья.
Посреди комнаты громадился широкий приземистый стол,
зеленоватый, словно вырезанный из малахита. По ту сторону стоял, опершись
кулаками о столешницу, высокий худой старик. Волосы его пылали огнем, а когда
открыл рот, оттуда вырвались красные языки пламени:
— Кто ты, вторгшийся в мой дом?
На Олега пахнуло жаром. Воздух быстро пропитывался запахом
горелой шерсти. Фигура хозяина стала крупнее, красные полосы забегали по всему
телу, расцветили халат и волосы, что уже встали дыбом. Глубокие старческие
морщины стали резче.
Олег поклонился, чувствуя вину, сказал покаянно:
— Прости, но твои слуги...
— Где они? Почему впустили?
— Они не хотели впускать, — ответил Олег, чувствуя
необходимость защитить несчастных от хозяйского гнева. — Но останавливали.
Его зеленые глаза смотрели кротко, но он не мигал, не
пятился, и красные языки пламени медленно исчезли, а вздыбленные волосы колдуна
легли на место. По ту сторону стоял совсем не такой гигант, каким показался в
первый миг. Лицо желтое, болезненное, морщины настолько глубокие, что дна не
видать, беззубый рот собрался в жемок, как у старухи.
— Останавливали? — переспросил он с недоверием. — Гм... Что
нужно доблестному воину в моем скромном доме?
Олег поклонился еще ниже:
— Прости еще раз, но я не воин.
Глаза колдуна расширились, даже выдвинулись из пещер.
— А кто же?
— Волхв, — ответил Олег тихо. — Ищу Истину.
Колдун отшатнулся. Брови взлетели вверх, а глаза
выдвинулись, как у рака.
— Не воин? С такими кулаками?
Олег посмотрел на свои огромные ладони, сжал и разжал
пальцы. Красный свет заката играл на его исхудавших плечах, но все еще круглых,
как обкатанные морской волной валуны. Красные волосы закрывали шею, уже не
толстую, как ствол дуба, а словно бы сплетенную из толстых жил, а сам он явно
выглядит одним из тех дураков, что с мечом в руке ищут Змеев, клады,
супротивников.
— Этими руками я столько собрал трав...
Даже голос был сильный, способный перекрывать шум битв,
ржание обезумевших коней, крики раненых, стоны и ругань, лязг железа. Колдун с
изумлением оглядел его могучую фигуру. Этот человек явно рожден не в роскошной
палате, спал не на подушках, а из тяжестей поднимал и побольше ложки.
— Если ты не воин, — сказал он с сомнением, — то я не
понимаю... разве что какие-то скрытые болезни? Ты чем страдаешь? Падучей?
Корчами?
— Поисками истины, — ответил Олег печально. — Я пришел как
младший к старшему, который поймет, приютит, поможет, научит, покажет. У меня
есть дар к волшбе, как у одного моего друга дар к пению, у другого — драться...
Но я хочу, чтобы шло не во вред, я хочу служить людям, а не хапать себе, я хочу
понять мир быстро и сразу, а не тратить на это всю жизнь!
