«Еще не знаю», – ответил он.
«Прежде чем дать совет – а у меня есть предложение, которое может оказаться полезным, – позволь выразить мою глубочайшую благодарность за то, что поддержал мой протест против этого идиотского сценария, превращавшего меня в приманку ради доступа в крепость».
Теперь голос Аджая звучал ясно, как колокол, и четко, как слова аспиранта или даже профессора; двухлетний младенец быстро рос.
«Ты уже поблагодарил меня, Аджай».
«Недостаточно».
Уилл наконец оглянулся на него; сидя за спиной Джерико, Аджай широко улыбался, его блестящие глаза сверкали и были открыты шире обычного. Теперь Аджая окружала совершенно другая аура: он был спокоен и сосредоточен. Выглядел он старше своих лет и гораздо умнее, гораздо старше и умнее, чем даже десять минут назад. Уиллу пришло в голову слово, лучше всего описывающее это состояние: святость.
«Ты самый верный друг, какой у меня был или какого я мог надеяться встретить. Со дня нашего знакомства ты во всем помогал мне, и далеко не самое последнее из этого – ты научил, как найти силы, чтобы пережить ужасающую трансформацию, через которую проходим все мы. Ты учил меня больше поступками, чем словами, хотя твои слова всегда приветствуются, и я вечно благодарен тебе, так что не могу этого выразить, хотя постоянно стараюсь это сделать…»
«Ты прекрасно справляешься, – передал в ответ Уилл, стараясь прервать поток слов, врывающихся ему в голову. – Мне очень лестны твои слова».
«Я просто подумал, что, поскольку неожиданно получил возможность сказать это с глазу на глаз, то лучше сейчас ею воспользоваться. Кто знает, когда представится другая, да и будет ли она вообще? Перемены происходят так быстро, особенно во мне, что я не вижу никакой логичной развязки, не говоря уж о бесстрастном анализе наших обстоятельств. И я не могу не прийти к выводу, что мы движемся к какому-то разрешению ситуации – так или иначе».
«Будем надеяться, что ты прав».
Стена, казалось, уходила за горизонт, но расстояние между нею и утесом постепенно сужалось. Уилл пустил лошадь рысью, и все последовали его примеру. Джерико держался наравне с Уиллом, поэтому Аджай оставался прямо против него, и, как только они взглянули в глаза друг другу, Аджай продолжил:
«Знай, я совершенно примирился со всем, что может нас ждать. Я больше не боюсь. Не боюсь этого места, того, что здесь происходит, не боюсь даже умереть. Насчет долгой мучительной смерти я не очень уверен, но если это произойдет внезапно, я, в общем, уверен, что смогу это вынести».
«Рад слышать, Аджай, но я намерен сделать все возможное, чтобы этого не случилось».
Аджай знаком показал: хорошо.
«Теперь о моих способностях, о той из них, что возникла недавно, которую я добавил в свою обойму в последние несколько минут. Мне кажется, я обрел способность высылать свое сознание в места, лежащие далеко за границами моего физического пребывания. Конечно, я еще не имел случая испытать эту способность, но мне кажется, что традиционно это называют…»
«Всеведением».
Аджай улыбнулся.
«Точно. Самое подходящее слово. А ты уже его испытал?»
«Слегка. Ты меня опережаешь, Аджай».
«Что ж, я считаю, что вдобавок к нашим индивидуальным способностям некоторые наши возможности второго ряда неизбежно начнут перекрываться. Взять хоть эту телепатию, хотя, думаю, Ник еще ею не владеет…»
«Он может принять мысль, но не знает, откуда она исходит».
«Отныне я постараюсь не трунить над нашим мускулистым другом и сменю тему».
«Очень достойно с твоей стороны».
«Кстати, я только что отправил свою мысль… что само по себе любопытно, ведь я по-прежнему могу в это же самое время присутствовать здесь, продолжая разговор с тобой, а это подвигает меня к обретению другой таинственной способности, которую часто называют «биолокацией». Поговорим об этом позже».
Уилл быстро оглянулся и заметил, что Элиза внимательно на них смотрит. Она как будто почувствовала их разговор, пусть и не смогла его услышать.
«Как я говорил, я послал свою мысль вдоль стены, и, если только я не ошибаюсь – что весьма маловероятно, – меньше чем в полумиле от нас слева в стене есть второй вход. Не такой грандиозный, как тот, который мы видим перед собой и который, по-моему, служит исключительно для показухи, но почти такой же широкий и высокий, и его используют на всю катушку».
«Почему ты не сказал об этом прежде всего?»
«Прошу прощения, ты абсолютно прав. Нужно было с этого начать».
«Покажи, где он», – попросил Уилл.
Он пустил лошадь рысью, Джерико держался рядом, Элиза и Ник ехали сзади. Думая, что увидит вход, когда они подъедут, Уилл удивился, получив целый ряд изображений еще в пути.
Аджай передает ему то, что видит сам, догадался он.
Когда пять минут спустя они прибыли на место, где, как уже знал Уилл, следовало остановиться, он увидел именно то, что показывал ему Аджай.
Расстояние от утеса до стены здесь было гораздо меньше, поскольку местность постепенно поднималась по мере их продвижения к горам. Не больше тридцати футов вниз по вертикали, и не более пятидесяти ярдов от подножия утеса до стены, а внизу параллельно стене шла хорошо утоптанная дорога.
Дорога вела прямо к входу – створчатым воротам на петлях, не таким широким и высоким, как первые.
Они были распахнуты настежь.
Пятнадцать
Житейская заповедь Уилла № 15: Открытая дверь – либо приглашение, либо ловушка. И лучше определить это, прежде чем заходить в нее
Элиза приказала лошадям оставаться в роще и вести себя тихо. Пятеро путников осторожно подобрались к краю утеса и посмотрели вниз, на ворота. Дорога под ними шла до перекрестка и там, разветвляясь, брала влево. Она вдобавок продолжала подъем прямо к тому месту, где они стояли, и уходила вдоль стены на север, к горам.
Пока они смотрели, с северной стороны в поле их зрения вкатился небольшой поезд из телег и проехал за ворота в Цитадель. Телеги были доверху нагружены то ли черным камнем, то ли углем.
– Сырье, – прошептал Джерико. – С гор.
– Должно быть, у них там шахты, – сказал Уилл.
– Так это, должно быть, служебный вход, – сказал Аджай. – Рискну предположить, что строительство, которое мы видели на снимках, где-то поблизости.
Телеги тащили какие-то жалкие негуманоидные фигуры в лохмотьях, а пропускал их внутрь взвод стражников в таких же черных латах, что у солдат гарнизона на мосту.
– Чуваки, да это настоящий подарок, – сказал Ник, хрустя костяшками пальцев.
