Катя горько улыбнулась. Открыла окно и тоже потянулась за сигаретой.
– Сама понимаешь, я теперь не сторонница брака, Марина, и не очень-то могу советовать. Но у меня своя судьба. Что бы ты ни решила, это твой путь и твоя жизнь. Я пошла на поводу у родителей, и что в результате? – она обвела рукой кухню. – Поэтому делай так, как считаешь правильным. Единственное, что могу сказать, – тон ее стал смешливо-зловещим, – не завидую я твоему мужу, если он будет иметь неосторожность тебя расстроить.
Я, погруженная в переживания, недоуменно посмотрела на нее, заулыбалась ехидно – и мы вдвоем тихо захихикали, давясь дымом и наслаждаясь нашими посиделками и отчетливой, очень уютной душевной близостью.
* * *
Люк позвонил – как чувствовал – когда Катя отправилась укладывать детей на дневной сон. И я подошла к окну, нажала на «ответить».
– Скажи мне, что ты все решил, – потребовала я тихо.
Он невесело хмыкнул.
– Я очень на это рассчитываю, детка. Компромат я выкрал. Но не хочу врать – кажется мне, что старый змей Луциус где-то меня перехитрил. Прости, Маришка. Тебя это вообще не должно было коснуться.
От покаянных ноток в его голосе я растаяла.
– Мог бы и раньше позвонить, – проворчала для порядка.
– Я и сейчас-то едва решился, – тоскливо проговорил он. – Как-то очень трудно быть в твоих глазах совсем не героем, принцесса.
– Люк, – сказала я вкрадчиво. – Ситуация не доставляет мне удовольствия. Конечно, я тревожусь. Но если бы ты меня не предупредил и оказался в тюрьме, я бы злилась. Очень злилась. Понимаешь разницу? Я сама такая, мне проще рискнуть собой, чем волновать близких. Но от тебя утаивания или обмана я не потерплю. Ты бы хотел, чтобы я гордо молчала и не делилась с тобой?
– Нет, – проговорил он после затянувшейся паузы.
– Я чего-то не знаю? – насторожилась я.
– Ничего важного, Марина.
Я помолчала, прислушиваясь к себе.
– Я не верю тебе сейчас, Люк, – призналась я неохотно.
Кембритч хрипловато засмеялся.
– Правильно делаешь, детка.
– Люк! – меня захлестнуло возмущение.
– Я потом буду очень, очень долго извиняться, принцесса. Ты простишь меня?
– Я тебя загрызу, – мрачно пообещала я. Понятно было, что сейчас от него ничего не добьешься.
– И тем не менее ты готова завтра выйти за меня замуж. Чтобы спасти.
– Это затем, – очень нежно произнесла я, – чтобы превратить потом вашу жизнь в кошмар, ваша светлость. Не дай боги там что-то серьезное, Люк.
– Скорее, бьющее по моему самолюбию, Маришка. Но ты сейчас подлечила его. Χотя куда благотворнее было бы, окажись ты тут. Рядом. Придешь?
– Нет уж, – мстительно ответила я, хотя тело сладко потянуло и потребовало ответить «да», – ждите до завтра, ваша светлость. Раз уж мне грозит страшное, дайте мне пострадать. А то с вами никакого страдания не получится.
– Хочу тебя, Марина, – хрипло и настойчиво проговорил он, и я прикрыла глаза.
– Не могу, Люк. Я у подруги.
– Брось. Приходи.
– Не могу, – жалобно сказала я.
Он то ли зарычал, то ли застонал – или засмеялся? – и выдохнул.
– С ума схожу без тебя. До завтра, детка.
– До завтра, Люк, – сказала я, улыбаясь солнечному дню за окном – и жесткому нетерпению в мужском голосе.
* * *
Я провела у Кати целый день, и мы никак наговориться не могли. Гуляли – за нами по снежным дорожкам мимо нарядных монастырских домиков топали охранники, – обедали, снова болтали. Я расслабилась и отдыхала душой, и нервозность ушла на второй план.
А когда на улице уже давно стемнело, раздался еще один звонок. Звонила Василина.
– Мариш, – проговорила она тревожно, – возвращайся. Только что со мной связался Демьян, они опять постараются вернуть Полю. Сказал, что нужна вся семья.
– Я мигом, Вась, – я вскочила, зачем-то метнулась снова к окну, обратно к столу. Извиняющимся взглядом посмотрела на удивленную подругу, подошла и крепко обняла ее.
– Пожелай мне удачи, Кати. Надо бежать.
* * *
Бермонт
Вечером в среду к медвежьему замку пришел старый шаман Тайкахе. Подождал на морозе, не стуча и не привлекая внимание. Его заметили, поспешно открыли ворота, со всем почтением проводили к королю.
Демьян ужинал с матерью, леди Редьялой. Увидел старика, почтительно встал.
– Пора, Тайкахе? – спросил он с тщательно сдерживаемой надеждой.
– Посмотрю на нее, – скрипуче ответил шаман, небрежно сбрасывая на руки слуги верхнюю одежду, – чую, что пора.
Королева-мать вздохнула, приложив руку к груди, и Бермонт, чтущий законы гостеприимства, ломая себя, предложил:
– Поужинай с нами, почтеннейший. Отдохни с дороги.
– Хорошо, – согласился шаман, с одобрением глядя на сына Хозяина Лесов. Сел на отодвинутый стул, подождал, пока положат ему сочного мяса на костях и принялся есть грязными руками. Демьян смотрел спокойно, так же спокойно попросил принести старику выпить.
– Не надо, – буркнул Тайкахе, – у меня свое есть. Для дела приготовил. Крепка ли твоя армия, медвежий сын?
– Да, – коротко ответил Демьян, подцепляя вилкой кусок красной рыбы.
– Прикажи подвести солдат к Северным горам, – чавкая и вытираясь рукавом, прогундосил старик. – Чудовища оттуда пойдут. Что муравьи, только огромные. Чужие нашему миру. Будь готов.
– Скоро пойдут? – спокойно спросил Бермонт. Глаза его стали внимательными, строгими.
– Того мне не показали, – развел руками Тайкахе. – Снег на горах лежал, так он и летом лежит. Но тут, сам понимаешь, лучше поспешить.
– Да, – задумчиво подтвердил король. – Много их было, Тайкахе?
– Не счесть, – с горечью ответил шаман. – Не то сотни, не то тысячи, медвежий сын. Страшно. Много достойных поляжет.
– Мы будем готовы, – твердо пообещал-рыкнул Демьян.
Ужин закончился, старик поднялся из-за стола. Встал и король – повел шамана во внутренний двор.
Медведица лежала недалеко от пруда, отдыхала – и прямо лоснилась от сытости. Подняла голову с лап, недовольно рявкнула, когда к ее убежищу у корней широкого дерева подошли люди.
– А ну тихо! – шаман склонился, неожиданно ловко ухватил ее за морду, всмотрелся. Демьян остался невозмутимым. Мохнатая королева угрожающе заурчала, перебирая лапами – но глаза ее становились все более сонными, пока не сомкнулись. И тут Тайкахе открыл ей пасть, поразглядывал десны, пощупал лапы, живот, поводил над ней рукой.
