– Еще! – рявкнул он под завывания ветра и гул огня. – Еще родная кровь! Чтобы пришить ее к этому миру!
Кажется, мы все сделали шаг вперед. А он метнулся к Ани, взял ее за подбородок, досадливо оттолкнул.
– Тебе нельзя, ты мужа сейчас поишь, не хватит!
Подскочил к Василине, – Мариан двинулся к нему, но старик досадливо махнул рукой.
– Не съем я ее, защитник! – посмотрел ей в глаза, сплюнул в сторону.
– Нет! Не тебя! Землю держишь! И маленьких нельзя, не выдержат!
– А как же я? – слова сами вырвались.
– Не дошел еще до тебя, – буркнул шаман. Схватил больно меня за подбородок, повертел лицо, всматриваясь в глаза. Задумался.
– И тебе бы не надо, – сказал он почти умиротворенно и ласково погладил меня по голове. – Да деваться некуда.
– Почему не надо? – удивленно поинтересовалась я, протягивая руку.
– Тяжела ты, – объяснил он небрежно. Я замерла, не понимая и одновременно осознавая все. Родные медленно, неверяще поворачивались ко мне, на миг забыв даже про Пол… и тут мне под кожу выше запястья вошла длинная игла, и из глаз брызнули слезы, и я закричала от жуткой боли, едва не теряя сознание. И снова мучительно, надрывно зарычала Полина – в реве ее прорывался плач, тоненький, жалобный. Игла растворялась в теле, лавой уходя в кровь, и место, куда она вошла, болело, как ожог.
– Еще, еще, – просительно хрипел шаман, метаясь туда-сюда. – Отца бы! Мать бы! Ничего сильнее нет! Отца бы! Мать бы!
Мы ничего не понимали. Я покосилась на отца, который обнимал неслышно плачущую, испуганную Каролинку. С другой стороны к нему прижималась Алинка. Шаман подскакивал и к ним, досадливо кривился, снова подбегал к старшим, качал головой – нельзя, нельзя!
Отец побледнел – и я увидела, каким тяжелым взглядом окидывает нашу семью Демьян. Смотрит просяще, непонимающе, сузив желтые глаза.
– Чего вы медлите? – зарычал он взбешенно.
– Они не знают, – успокаивающе проговорил отец. Мы, как болванчики, повернули головы в его сторону – а он, сунув руку в карман, достал телефон, набрал какой-то номер и сказал в трубку.
– Зигфрид. Немедленно. Стрелковского доставь ко мне. Сию секунду!!!!
Я услышала дружный выдох – и поняла, что сама задержала дыхание.
– Папа? – тоненько и непонимающе спросила Алинка.
Отец тяжело вздохнул и прижал ее к себе. Губы его кривились.
Да, этот вечер оказался слишком щедр к нашей семье на новости.
Старик Тайкахе тем временем, бормоча, – «сам, сам» – щедро смазал свою руку нашей кровью и вогнал иглу себе – и снова выгнулась, закричала, заплакала Поля.
* * *
Игорь Иванович вышел из Зеркала в пижамных штанах, сонный, непонимающий. Посмотрел на наши лица, отшатнулся, когда перед ним возник шаман, схватил его за подбородок.
– Да, да, да! – забормотал старик, потрясая очередной иглой. – Родная кровь, родная, удержит. Готов дочь спасти, отец?
– Конечно, – дрогнувшим голосом ответил Игорь Иванович – и побелел от боли, пошатнулся – игла вошла ему в руку.
Пол уже не кричала. Она тяжело дышала, раскинув руки. Глаза ее были закрыты, но она была в своем теле. Дракон, будто потускневший, все ещё держал ее – и лицо его было сосредоточенным, мрачным.
– Не хватит, – сказал он одними губами, не поворачивая головы. – Еще надо.
– Будто не знаю, – буркнул шаман. Сел на землю, достал из своих лохмотьев какие-то мешочки, начал горстями бросать туда серебряные иглы. Сунул один мне, один Игорю, растерянно стоящему поодаль от нас, один Демьяну. Один оставил себе.
– Тяжелая ноша вам, – сказал он наставительно, – каждый день ее к этому миру вашей кровью пришивать. С каждым разом все больнее будет. Каждый день, как солнце встанет над головой, в левую руку. Не пропустите, выдержите – должна вернуться королева. Будете своими жизнями ее здесь держать. А я сделал все, что мог. А сейчас ещё по одной, не мешкайте!
Я сунула руку в мешок, нащупала иглу, зажмурилась – и загнала ее себе в кожу. И пошатнулась от боли, и упала бы, не поддержи меня кто-то.
Когда я пришла в себя, оказалось, что меня крепко держит Мариан, а Вася обеспокоенно гладит по щеке, дует на влажные волосы. Демьян уже сидел рядом с Пол, прижимая ее к себе – руки ее безвольно свисали вниз. Нории поднялся, встал рядом с Ани – та почему-то очень сурово смотрела на него, а он улыбался мягко, спокойно выдерживая ее взгляд. Мне бы от такого точно хотелось сбежать. А Тайкахе медленно обходил нависающий над Полиной и Демьяном ревущий огненный вихрь против часовой стрелки, бросая в него чем-то похожим на соль, и тот утихал, угасал, развеиваясь. Наконец, погас – и старик Тайкахе сел на землю, достал флягу и с удовольствием, тяжело дыша, приложился к ней.
– Она каждый день теперь будет нанедолго оборачиваться, – сказал он Демьяну. – Время нужно. Как закончатся иглы – должна вернуться насовсем. Не обещаю, медвежий сын. Но верю. Теперь только жди. И проявляй терпение. И отнеси-ка ее сейчас в святилище. Не лишним его сила будет.
* * *
Демьян поднялся, подхватил на руки Полину и молча понес ее в замок, не обращая на нас внимания. Игорь Иванович проводил их взглядом, и мне стало его жалко. И отца было жалко.
И себя – очень.
На двор опускалась тишина. Плотная, наполненная надеждами и удивлением, неверием и тревогой. Отец под нашими взглядами подошел к Стрелковскому, тихо поблагодарил его:
– Хорошо, что пришел, Игорь Иванович.
– Спасибо, что позвал, – хрипло ответил полковник. И нехотя, через силу посмотрел в нашу сторону.
– Но как же это? – растерянно спросила Василина. Ани, словно что-то сообразившая, коротко взглянула на нее, покачала головой. Мы с младшими вообще слова выговорить не могли.
Все молчали. И очень нужно было разорвать эту тишину.
– Да какая разница, кто у Поли родитель, – с нервным смешком сказала я. – Будто от этого мы меньше тебя любим, отец. Или меньше уважаем вас, Игорь Иванович. Добро пожаловать в семью.
– Да, – Василина словно очнулась. – Это я должна была сказать. Добро пожаловать в семью.
– Поговорите с нами потом, Игорь Иванович, – ледяным тоном произнесла Ани. Стрелковский кивнул, посмотрел на мешочек с иглами, который сжимал в руке.
– Папа, а я-то твоя? – шепотом спросила Каролина.
– Конечно, – печально откликнулся Святослав.
Алина ничего не спрашивала. Она морщила лоб и искоса, тревожно поглядывала на отца.
Я, пошатываясь, высвободилась из рук Мариана, подошла к напивающемуся шаману.
– Тайкахе, – позвала я сипло. – Я что, беременна?
«Глупый вопрос».
Сестры за моей спиной, о чем-то тихо начавшие беседовать со Стрелковским, замолчали, и я спиной почувствовала их взгляды. Не осуждающие. Усталые. Будто я надоела им до ужаса.
