Сияние вокруг него усилилось и рванулось к Тротту, оплетая его коконом, вторгаясь в ауру, заставляя дергаться от беспомощности, от того, что воля сейчас ломалась и рассыпалась в пыль. Затянул внутри свою едкую песню голод, пытаясь пробить заслон препарата из храмовых трав, и Макс закричал – от ощущения, что его сейчас разорвет. И вдруг давление ослабло – он смог вздохнуть, скорчиться, приходя в себя.
– Миха, ты что, свихнулся? – услышал он изумленный голос Марта. Тот скручивал в руке второй Стазис – первый растекался по застывшему дар-тени, а за спиной блакорийца стояли Вики и Александр и с не меньшим недоумением смотрели на происходящее.
– Осторожнее! – просипел Макс, пытаясь справиться с слабостью – тело не слушалось, перед глазами плясали черные точки. – Это не Миха!
Поздно – одержимый сжег Стазис за какие-то доли секунды, и от него опять плеснуло силовой волной, срывая щиты с друзей. Алекс прыгнул в сторону, обрастая доспехами и вытягивая цепь и тут же, не думая, хлестнул по защите Михея. Март поднял руки, накрывая всех щитами, отклонился, и метнул в противника мощные огненные Лопасти. Вика, не отставая от него, скользнула в другую сторону, кастуя мощнейший Стазис.
Дар-тени двигался нечеловечески быстро, уворачивался от ударов, зависал в воздухе, расправляя крылья, и атаковал сам с такой мощью, что у нападающих мороз бежал по коже. Впервые за несколько десятков лет они встретились с превосходящим их противником. Его щиты, пробиваемые оружием Александра, восстанавливались будто сами собой, по ним тек огонь, рассыпались с хрустом ледяные гигантские лезвия. Вот он дернул рукой – отлетела назад Вики, зависнув в воздухе – ее защита сминалась, рушилась, и волшебницу уже окутывал светящийся кокон, от которого потоком хлынула энергия к Михею. Март, молотящий по противнику Таранами, на мгновение отвлекся – и его щит, и Алекса мгновенно рассыпались осколками от страшного удара, и двое друзей застыли в Стазисе. Дар-тени развернулся, будто что-то бросая – и в Марта, который находился ближе всего, понеслись размолотые осколки стен храма.
Дальнейшее длилось какие-то мгновения. Макс попытался встать – и застонал от бессилия. Стазис вокруг Александра первым полыхнул, исчезая – все-таки Свидерский был сильнее блакорийца, и ректор мотнул цепью, отбивая первые камни, рванулся к Марту, выставляя перед собой щит – и не успел. Его снесло назад. Часть ударов пришлось на только-только начинающий набирать силу щит, часть – на доспехи. Но несколько острых осколков прошили и их, оставив зависшего в воздухе, начавшего истекать кровью Александра скованным светлой дымкой, как Вики.
Март не успел снять Стазис – и его тоже приподняло в воздух, зафиксировало.
Они были в сознании, удерживаемые на разной высоте светящимися щупальцами, дергались, пытаясь освободиться – но движения были замедленными, – и мычали от боли, выгибаясь от того, с какой силой исходил из них резерв.
– Да! – захохотал одержимый, поднимая вверх лицо. К черному куполу над Верхолесьем рванула воронка чистой энергии, и он просто разлетелся, как незадолго до этого стены храма. Тут же резануло по глазам дневным светом. Макс заморгал, затряс головой, убирая слезы.
Нет, это были не слезы. Над городком шел проливной дождь.
- А теперь, – сказал Михей, останавливаясь прямо перед Максом, – мы закончим с тобой, Малыш.
Светлые волосы дар-тени намокли, по лицу текла вода. Тротта тоже вздернуло в воздух, и он застонал сквозь зубы. Михей, окутанный светлой дымкой чужой энергии, ничего не делал, просто смотрел ему в глаза – а инляндец отчетливо ощущал, как поднимается температура, как начинает подергивать вены, будто скачет давление. Внутри вместе с поднимающейся голодной волной плескался дичайший, первобытный страх – неужели и ему судьба стать вот таким? Убивать людей, сосать энергию из близких?
Тротт закрыл глаза и равномерно, глубоко задышал, отстраняясь от происходящего, ощущая, как темная волна внутри замедляется, как давит на него со всех сторон восхитительно теплая, живая энергия. Только возьми, сдайся, ослабь контроль немного, дрогни! Ты не будешь виноват, это твоя природа. Не проклятие, а щедрый дар. Посмотри, как вкусно! Ты будешь сильнее всех в мире, Малыш…
Не сразу он понял, что это уже не его мысли. В голове зазвенело – Макс закашлялся, и изо рта плеснуло кровью, кровь потекла и из носа. Попытался поднять руку, чтобы вытереться – не получилось. Зато вышло перевести взгляд на свое мокрое от дождя запястье и увидеть, как чудовищно выпирают на нем вены, став почти черными и крупными, как пиявки.
Кокон энергии вокруг него стал жестче, нетерпеливее.
– Ну же, не противься, Малыш, – прошипел дар-тени, – иначе я убью их!
Он протянул руку в сторону дергающихся в конвульсиях друзей. Макс очень медленно повернул голову. Почему-то его почти в транс ввел контраст между мирными двухэтажными домиками старой постройки с резными ставнями и витыми заборчиками – и зависшими в воздухе над разрушенным храмом тремя его друзьями. Шумел дождь и в этом ровном гуле застонал Мартин, выгибаясь под секущими струями так, что у него позвоночник должен был сломаться. Саша, вокруг которого каплями и крошечными дрожащими шариками зависла его собственная алая кровь, взбиваемая дождем, согнулся пополам. А Вики засипела и вдруг закричала от боли, сжимая голову руками. Лицо ее было белым, как мел, глаза огромными от страдания.
Тротт закрыл глаза и отвернулся.
Дышать. Свежим дождевым воздухом. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
За его спиной снова закричала-заплакала Виктория. Звон в голове стал еще сильнее, перерастая в чудовищную мигрень. Тело начало ломать, горло перехватило – Макс даже закричать не мог, – кожа начала подергиваться, как у животного. Из носа кровь хлестала так, что уже давно должна была вся вытечь.
Макс сглотнул свою кровь – и вдруг будто что-то лопнуло в нем, внутри, и наступила тишина. Стало очень спокойно и почти равнодушно. В нем, внутри, клубилась и росла непривычная, но ставшая сразу понятной и родной сила – и Тротт двинул плечами, до странности легко сбрасывая с себя кокон энергии, вздохнул и опустил над ними с Михеем плотный щит, перерезая светящиеся «щупальца», которыми дар-тени удерживал друзей и через которые лился к нему их резерв. Судя по гулкому стуку за спиной и блакорийским ругательствам, не все приземлились удачно.
– Удивительно, – проговорил крылатый одержимый, вглядываясь в глаза Макса. От него шла мощная ментальная волна, выворачивающая мозг, заставляющая подчиняться. – Решил потрепыхаться, Макс?
«Я не дам тебе жить в этом теле. Я не дам тебе внести хаос в этот мир».
Дар-тени поморщился – ощутил встречный ментальный удар, разлившийся в стихийном хаосе вокруг них желто-фиолетовыми волнами – и усмехнулся:
«Ты слаб, Малыш. Смирись. Ты сейчас ощутил лишь малую часть того, на что будешь способен».
Они застыли почти лицом друг к другу – зеленые глаза против голубых, два внезапных врага, два лучших друга, объединенных одной тайной. Шумел дождь, растекаясь по потрескивающему от всплесков стихии Разума щиту, добавляя безуминки в происходящее. Полыхнула молния, загрохотал гром – зрачки Михея дернулись, и Макс воспользовался его секундной слабостью. Он давил, пытаясь пробиться в сознание одержимого, найти ту точку, тот якорь, который поможет вернуть им Михея. И плевать на то, что он сделал. Отстоят, защитят, прикроют. Главное – вернуть друга и отправить свихнувшуюся его половинку обратно в нижний мир.
