Экзамены у семикурсников уже закончились, и они отмечали очередную сессию с доступным студентам размахом – арендовали на сутки большой «студенческий» дом, натаскали Зеркалами в него продуктов и алкоголя, и пошли кататься.
Когда Матвей после предыдущего экзамена поймал Алинку у каменов и предложил присоединиться, она колебалась недолго. Оставшийся экзамен у требовательного лорда Макса нервировал ее так, что она, знающая предмет наизусть, начала забывать от перенапряжения ответы на простейшие вопросы.
Камены вели себя, как старые капризные девы. Жаловались, что им скучно и что Алинка со своими экзаменами их совсем забросила. Это было неправдой – она старалась навещать их почти каждый день, но принцесса улыбалась и слушала их ворчание, и со смехом, не взаправду, оправдывалась.
– А теперь ещё и кататься пойдешь, – бурчал Аристарх, пока Ипполит жадно разглядывал картинки из буклета, которые по его требованию показывал Матвей. – А мы тут помрем от тоски, никому мы не нужны, одни-одинешееенькиии…
– Старикашка, не нуди, – прервал артистичные завывания Ипполит. – Посмотри, какая девулечка наша серенькая, чисто нежить. Совсем захирела над своими учебниками. Побудет на морозе, хоть щечки порозовеют. Ты вот что, парень, – строго сказал он Матвею, – выгуляй ее так, чтобы она об учебе и не вспоминала. А то знаю я ее – только отвернешься, она в учебник.
– Ну уж нет, – решительно проговорила Алина и дернула Аристарха за каменный нос. – Я буду отдыхать, и ничто мне не помешает.
* * *
Катания на санках продлились до ночи – пока не поднялся морозный ветер, и даже вино, громкие песни и движение перестали спасать от холода. Так что решено было переместиться в дом – над склоном одно за другим начали вспыхивать Зеркала, и семикурсники исчезали с трассы и появлялись у входа в натопленное убежище. Их было человек двадцать – и народ топтался у порога, ожидая, пока войдут и разденутся те, кто прибыл раньше, и Алинка тоже ждала, держась за руку Ситникова и потирая щеки и нос.
Дом был разделен на две большие комнаты – общую спальню с двухъярусными кроватями и гостиную, главным предметом мебели в которой был стол, уже заставленный бутылками и продуктами. Из прихожей выходила дверь в баньку, откуда уже раздавался шум полупьяных голосов. Алина сняла ботинки, прошлепала вслед за Матвеем в гостиную – и там уже, в тепле, потянула с себя куртку.
У стола хлопотали старшекурсницы, нарезая бутерброды и закуску. Оглянулись на вошедшего Матвея, на смущающуюся Алинку, что-то защебетали весело. Была здесь и бывшая девушка Матвея, и ее две подруги – они сделали вид, что никого не видят. Принцесса не обиделась – слава богам, разговаривать ей есть с кем. Стянула свитер – тонкая нижняя кофта была влажной.
– Я в душ, – чуть застенчиво сообщила она Матвею.
– Мне тоже бы надо, – пробасил Матвей, хватая со стола бутерброд. – Уммм, вкусно.
– Так вместе идите, – со смехом, необидно предложила одна из его одногруппниц. – Что стесняться-то, все свои. Вон Димыч с Юлькой уже удалились.
Из-за двери душевой как нарочно раздалось женское хихиканье и чуть пьяное мужское уговаривание. То ли что-то помылить, то ли куда-то поцеловать.
Алина смутилась и шмыгнула в спальню, взять тапочки и одежду. Там, на одной из кроватей, тоже уже жарко целовалась парочка.
– Без тебя разберемся, Танюх, – послышался из гостиной легкий голос Матвея. Принцесса оглянулась – он щелкал говорливую одногруппницу по носу.
– Так долго разбираетесь-то, Матюха, – живо ответила она, и девчонки снова засмеялись.
Алинка покачала головой, взяла пакет и прошла мимо быстро накрывающих на стол семикурсниц к душу.
– Эгегей! – раздался пьяный вопль, в прихожей замелькали голые задницы – это парни решили после баньки искупаться в снегу. Алинка замерла, не успев отвернуться, покраснела, как рак, – и не выдержала, засмеялась. Гулко хохотал Матвей, сгибались от хихиканья девчонки. Сумасшедший дом.
Душевая состояла из двух частей – мужской и женской, и в каждой было по три кабинки. Мужскую оккупировал Поляна со своей подругой – Алина уже устала запоминать их имена, так часто он их менял, – а женская была свободна. Только она успела войти в одну из кабинок и раздеться, как послышался звук открываемой двери и тяжелые шаги. Зашел Матвей.
– Болтают много, – проговорил он, – я тут подожду, покараулю тебя, а потом сам пойду. А то там банщики наши уже на мороз голышом выскакивают, мало ли что взбредет в пьяные головы. Только покурю, можно?
– Давай, – быстро согласилась она. Щелкнула зажигалка, потянуло дымком. Она включила душ, потянулась за мочалкой. Нет, не мог Матвей сделать ничего плохого или обидеть ее. Она точно знала – не мог и не сможет никогда.
Кто-то из девчонок периодически заглядывал в душевую, кто-то заходил тоже ополоснуться после покатушек, весело переговаривался с Ситниковым. Алинка слушала эти разговоры и улыбалась – чувствовалось в них дружеское единение, как между людьми, которые много вместе пережили. Интересно, если она дойдет до седьмого курса – тоже так сдружится со своими одногруппниками?
После душа она сидела за столом и пила горячий чай, пока мылся Матвей. Димка уже вернулся с девушкой, и они расположились тут же, довольные. Никого, казалось, не смущала такая откровенная, быстрая любовь. Поляна травил байки, открывал бутылки и угощал всех мандаринами, девчонки влюбленно смотрели на него, потихоньку возвращались из бани красные, распаренные парни, Василий-гитарист уже наигрывал что-то на гитаре, и места за столом постепенно заполнялись шумными, полупьяными студентами.
Наконец, вернулся и Матвей. Сел рядом с Алинкой, но не приобнял ее, как обычно – принцесса удивленно покосилась на него. Привыкла уже, что он постоянно прижимает ее к себе. Да и вообще сегодня он был странно молчалив и сдержан.
– Я тебя ничем не обидела? – шепотом спросила она у него.
– Нет, ты что, – гулким шепотом ответил Ситников и наконец-то положил руку ей на спину, – с чего такие мысли, малявочка?
– Так просто, – радостно ответила она и поцеловала его в щеку.
Веселая студенческая гулянка с песнями под гитару постепенно вошла в привычную безудержную колею. Все курили, целовались и хохотали, девчонки залезали парням на колени, парни лапали их, пили, обменивались анекдотами – и Алинке тоже было весело, и она хихикала, прижавшись к Матвею, осторожно пила вино, наблюдала за всем этим настолько далеким от ее жизни весельем и поджимала замерзшие ноги. Странно – чем больше она пила, тем зябче ей становилось, и она все вжималась в Матвея, пока он не посмотрел на нее странно и не обхватил крепче тяжелой рукой.
– Холодно, – виновато объяснила она.
– Да ты что, – удивился он и провел ладонью вдоль спины, – тут натоплено так, что дышать нечем. Ты не заболела? Да нет, вроде, здорова.
– Вот сейчас теплее стало, – пробормотала она с удовольствием. От Матвея шли волны жара, и она обхватила его руками, почти забравшись на него, поджала ноги. Ситников осторожно прикоснулся к ее макушке губами – она улыбнулась неуверенно и потянулась к бокалу.
