– Видишь ли, – он спустился губами к пупку, и она то ли засмеялась, то ли застонала, потому что было уже очень сладко и щекотно, – я, конечно, очень, очень хочу сейчас просто раздвинуть тебе ноги и отыметь до звезд в глазах… чтобы ты и думать ни о чем больше не могла, Вики…
– И… почему? – от грубоватых его слов стало еще невыносимее, и бедра сами пошли в стороны, и голос стал почти жалобным.
– Но раз судьба дала нам второй первый раз… тогда-то я был нетерпеливым щенком. Ох, как я тебя хотел… ты сидела за партой, а я смотрел и представлял, как на этой парте я тебя…
Смотрел, смотрел. Так, что щеки заливало краской, и даже покоситься на него было боязно. А сейчас Виктория наглядеться на него не могла – на спине его перекатывались мышцы, и кожа была уже чуть влажной под ее ладонями, и тело его тяжело, сладко вжимало ее в диван.
– …и сейчас хочу. В глазах темнеет, как хочу, Вик. Какая ты солененькая, уммм… – маг лизнул под пупком. – Как море. Был слишком нетерпелив…дааа… А сейчас я… я…
Мартин вдруг решительно поднял голову, тряхнул темными волосами, усмехнулся и снова потянулся к ее губам.
– А сейчас, – сказал барон хрипло, когда оторвался от нее – и голос его теперь прерывался от тяжелого дыхания и был серьезен до иронии, – я возьму тебя не раньше, чем ты начнешь кричать и умолять меня об этом, родная. Потому что я хочу, чтобы тебе было хорошо.
– Мне уже хорошо, правда, – Вики с трудом вдохнула густой, напоенный запахом его возбуждения воздух, от которого голову сносило не хуже, чем от его поцелуев. Маг усмехнулся:
– Этого мало. Нужно, чтобы когда-нибудь потом, когда ты будешь сердиться на меня, мне достаточно было бы сделать так, – Мартин прикусил ей мочку зубами, и она застонала, уже не прислушиваясь к его словам, – или так, – и крепкая его ладонь погладила ее по бедру, сжала упругую ягодицу, – чтобы ты… обо всем забыла.
И этот бессовестный, невыносимый, слишком много разговаривающий мужчина выполнил свое обещание, несмотря на то, что никак не хотел серьезно относиться к такому серьезному занятию. Заставил ее кричать, хвататься за него и умолять – и за этот второй первый раз власкал, вбил, вцеловал в нее понимание, что теперь-то уж она от него никогда и никуда не денется.
Глава 11
Макс Тротт, все та же суббота
Профессор Тротт закончил отжиматься на пальцах, потянулся, выгнулся, упираясь ладонями в пол, и поднялся. Промокнул лицо полотенцем, переводя дыхание, аккуратно сложил его, недовольно повертел левой рукой, потряс кистью. Слабо, ещё очень слабо. Инъекции помогают укреплять мышцы, улучшают физические параметры – но все равно последнюю сотню отжиманий он делает через боль, на чистом упрямстве.
К Четери в Пески уже какой день было не пробиться – и молчала сигналка, но это не было поводом прекращать тренировки. И лорд Макс, как истинный перфекционист, изматывал себя едва ли не больше, чем в дни занятий. Не только потому, что хотел стать лучшим. Упражнения с клинками удивительным образом укрепляли умение концентрироваться и волю, повышали работоспособность. И очищали разум от страстей и эмоций. Притупляли страх – а Макс уже очень устал бояться.
Инляндец снял влажную футболку, скинул обувь и вышел на заснеженную поляну у дома. Пока мышцы ещё разогреты, понаклонялся, потянул руки, ноги и достал из воздуха свои клинки, Дезеиды. И следующие два часа с той же одержимостью, с которой делал все остальное, повторял боевые приемы, прыгал с клинками, крутился, разворачивался, приседал, отклонялся – тело его, изначально умиравшее от нагрузок, с каждым днем становилось все гибче, а движения – точнее.
Когда он остановился, холода не ощущалось вообще. От плеч и мокрой груди тек парок, в ушах бешено стучала кровь – а организм потряхивало от удовольствия. Макс, щурясь от неожиданно появившегося солнца, заигравшего искрами на вытоптанном снегу и светлых лезвиях, убрал клинки, чувствуя холодок в ладонях, когда они скользнули в первый слой ауры, и направился к дому.
За спиной его шумели дубы-стражи. Непривычно шумели – он обернулся, присмотрелся и чуть дернул губами. Завязанная на саженцы стихия Земли давно уже вызрела в маленьких стихийных духов, подчиняющихся только ему. Много лет они жили рядом, живые деревья и нелюдимый инляндец, и странное у них было к хозяину отношение. Дубы рьяно защищали дом от незваных гостей, радовались, как дети, когда он появлялся в чаще, чтобы осмотреть их – нет ли болезни, не нужна ли помощь, игриво обсыпая его желудями или росой, тянулись поцарапать – привязку он делал на своей крови и иногда подпитывал их, – и погладить ветвями.
А сейчас они дергали ветками в одном ритме, повторяя его недавние наклоны и взмахи руками. И это было забавно. С охранниками-дубами получилось как всегда: решая одну задачу, он нечаянно поднял целый пласт, не освоенный современной магнаукой.
«Надо бы, конечно, исследовать этот феномен, но нет времени, – думал он, шагая к ванной. – Или привлечь стажеров…? Кого-то из студентов? Пусть изучат развитие привязанных духов, составят механизм их искусственного выращивания… остихийненные предметы быта могут изменить мир…»
Перед глазами тут же встала некая студентка, с визгом носящаяся среди дубов и задающая тысячу вопросов, и Тротт раздраженно поморщился, мотнул головой. Нет. Не вытерпит он в своем личном пространстве даже самых толковых из молодых ученых. А уж студентам и, особенно, студенткам вовсе грозит быть прикопанными под этими самыми дубами.
Макс разделся, тут же запустив стиральную машинку, встал под горячий душ, упершись руками о стенку и опустив голову. Пять минут отдыха, быстрый обед и работа. Любимая верная работа.
Плечо от почти-кипятка пощипывало, и Макс чуть двинулся в сторону, потер саднящую кожу ладонью. Благодаря занятиям с Четом он уже давно не использовал репеллент – но этим утром проснулся, хватая ртом воздух и чувствуя приближение приступа – и успел вколоть себе в вену дозу, всегда лежащую на прикроватном столике. А потом уже, когда успокоился, сходил в лабораторию и для верности сделал себе очередную импликацию. И хорошо, что успел до внезапного появления друзей.
Он покосился на плечо, забитое накладывающимися друг на друга знаками и вздохнул. Устойчивый портал, который Алекс закрыл утром, поднял в душе муть липкого страха. Но некуда деваться, ночью нужно уйти в Нижний мир. Два месяца по времени Туры Тротт не был там, и его дар-тени давно должен был дойти до столицы империи, Лакшии. И добыть информацию – действительно ли правитель, тха-но-арх, собирает армию – и есть ли хоть малейшая вероятность, что им удастся получить долговременный проход на Туру. И, если слухи, бродящие по трактам империи, подтвердятся – придется думать, имеет ли он право скрывать это. С другой стороны, предсказания о предстоящем уходе в богатую и сытную землю, подогреваемые жрецами местного пантеона, уж очень давно будоражат умы народов нижнего мира и относятся, скорее, к религиозному мифотворчеству. Точнее, так он думал ранее. Но как не тревожиться теперь, после видений Алекса, найденных Мартом предсказаний и попыток темных сородичей открыть проход с этой стороны?
