Макс не сразу даже осознал ее слова – только увидел, как начинает поворачиваться император, отпрянул от «окна» и прыгнул к стене меж ног паукообразного бога. За его спиной раздались крики. За секунды перемахнул через стену, слыша, как свистят вокруг стрелы – спину обожгло, задергало болью, и Трот почти скатился с холма. К стене подбегали с факелами, светили вниз, бросали на склон – чтобы увидеть святотатца. Со скрежетом на весь тихий город открывались высокие, парадные врата храма – а Макс мчался так быстро, что дышать было больно, вилял переулками, зажимая рану и молясь, чтобы обмотка сдержала кровь. Если оставит кровавые следы – ему конец. Охонги его найдут. На грязи улиц следы тоже заметны, но их в темноте не обнаружат до утра – а там затопчут горожане.
К харчевне он дошел, задыхаясь. Кривясь от боли, взобрался на второй этаж, залез в окно и там несколько секунд переводил дыхание.
А потом попробовал снять куртку.
Короткий арбалетный болт пробил и ее, и крыло – и вошел в спину над сердцем на палец, не больше. Макс попробовал дотянуться до него – никак. Даже когда получалось ухватиться, пальцы соскальзывали. Осторожно стянул один рукав, другой, потянул куртку назад – выделанная кожа скользнула по древку, вызвав новую волну боли. Снял рубаху и пропитанную кровью обмотку, прощупал выступающий наконечник, рану. Нужно бы удалить и залечить, но вдруг использование силы Источника привлечет к нему внимание? И так привлек, как мог. Нужно вынимать ее, зажимать и смываться, пока не началась широкомасштабная облава.
Горячая кровь струилась по пояснице. Макс крутился, пытаясь извернуться и достать стрелу – и при этом старался не шуметь, чтобы не разбудить Венин.
Но не вышло. Он повернулся в очередной раз, дергая не пришпиленным крылом – и увидел, как женщина вжалась в стенку, с ужасом зажимая рот руками и подобрав ноги.
Он замер.
– Расскажешь Якоши? – спросил хрипло и спокойно. Она словно очнулась, испуганно замотала головой. Вскочила. Зажгла плошку со свечой и поставила ее в дальний от окна уголок. И только потом подошла.
– Хы-рамм? – промычала, указывая на болт.
Макс выругался.
– Откуда знаешь?
Венин с несчастным видом попыталась что-то вышептать – цвет, что ли?
– Крыыы-лоо, – прохрипела, касаясь перьев. И с неожиданной силой ухватилась за основание древка стрелы и дернула.
Теперь уже Макс замычал – в глазах на мгновение потемнело, по спине с новой силой заструилась кровь.
– Возьми у меня в мешке холстину, прижми и замотай, – сквозь зубы приказал Тротт. – Я сейчас ухожу, Венин. Тебе со мной нельзя. Убьют.
Женщина очень быстро сделала, как велел. Завязала ткань – и схватила его за руку, начала целовать, что-то умоляюще мыча.
– Да убьют, дурочка, – устало и раздраженно рыкнул он, отнимая ладонь. – И тебя убьют, и меня с тобой заодно.
Она ещё несколько секунд всматривалась в его лицо – затем, словно обмякнув, отступила, села на топчан и закрыла ладонями глаза. Макс быстро собирался – проверил мешок, накинул куртку. Перед уходом в окно оглянулся – женщина уже легла, глядя в потолок, и лицо ее в свете жировой свечи казалось мертвым, восковым. На щеках блестели слезы. Его полоснуло злостью. Лорд Максимилиан Тротт никогда не любил плачущих женщин. Ненавидел просто. Трудно выносить то, что делает тебя беззащитным.
* * *
Через минуту они двигались в сторону городской стены. Город в этом нищем квартале был все так же тих – но тишина эта казалась настороженной, испуганной. Светился храм на холме – от него цепочкой спускались огоньки – видимо, солдаты с факелами. Но и над самим храмом поднималось красноватое подрагивающее зарево. Опасное зарево.
Замирая при звуках шагов патрулей, прячась от чавканья охонгов по грязи, Макс, крепко удерживая Венин за руку – чтобы при необходимости зафиксировать и закрыть рот, – пробрался к городской стене. И зло выдохнул – там на расстоянии метров ста друг от друга стояли солдаты с факелами. И на стене горели огни. Один бы он успел пробраться, но вдвоем, с женщиной? Нет.
Макс чертыхнулся и направился в другую сторону, почти к центру. Если повезет прошмыгнуть мимо патрулей, вряд ли кому-то придет в голову, что он ушел этим путем.
Они вышли к побережью из маленькой улочки, застыли, пережидая верховой патруль – и тихо побежали к воде. Грязное море плескало о берег, освещаемое двумя несущимися по небосводу лунами. Макс, ежеминутно оглядываясь на увеличивающееся подрагивающее зарево над храмом, потянул за собой Венин, подобравшую рубаху – и, медленно погружаясь, побрел вперед, среди черных остовов домов. Если успеют уйти за поле видимости, спасутся.
Воды было по пояс – но плеск в тиши этой ночи разносился очень далеко, да и луны светили очень ясно. Раздался шум – на берег выехал очередной патруль на охонгах.
– Тшш, – Макс присел у торчащего осклизлого столба, потянул Венин вниз.
Патруль проехал у кромки воды и скрылся в улочках Лакшии, и беглецы дальше в мерно плещущейся воде, забирая вправо. Туда, где кончался город и начинался спасительный лес.
И в этот момент стало светло, как днем. Макс обернулся – и от нахлынувшей паники так сжал женскую руку, что Венин застонала.
Там, над храмом, в красном зареве, поднимался некто чудовищный, с двумя парами рук – обычными человеческими и лезвиями, как у тха-охонга. Видимо, обряд принес свои плоды – и проснулся первый из богов. Поднимался, медленно поворачиваясь к нему, Максу – и Тротт, уже не таясь, накинул на себя щит, чтоб хоть как-то защититься – вот теперь опасность была очевидной – и пошел в сторону так быстро, как только позволяла вода. Венин сосредоточенно ступала за ним. В глазах ее был ужас.
Фигура чудовищного бога все уплотнялась – он небрежно повел рукой в сторону моря и проговорил что-то – грохот был в его голосе и рев тысяч водопадов. Спускающиеся от храма патрули вдруг сорвались с дороги и поскакали напрямую к морю. К ним.
На берег выскочили всадники – теперь уже очевидно зная, где искать святотатца. Раздались окрики. В воду полетели плошки с горючей смесью – огонь растекался по морской поверхности, а Макс шел, упрямо утягивая за собой чуть ли не теряющую сознание от ужаса Венин. Луны стали ярче, снова на весь город полыхнуло белым – и беглецов увидели. Засвистели вокруг стрелы – Макс нащупал Источник, потянул столько сил, сколько возможно было, укрепляя щит. И оглянулся.
Бог-паук шагал к ним прямо по городу, полупрозрачный, клубящийся кровавой тьмой – а по абрисам его силуэта разливалось багровое сияние. И глаза горели багровым, как угли. Он неслышно и быстро переступал огромными паучьими лапами, и в руке его образовывалась толстая дымная плеть.
Паук взмахнул ею, загудел рассекаемый воздух – и море в метрах пятидесяти от Макса взревело, поднялось стеной из пены и брызг, расходясь от удара. Их с Венин бросило на ближайший прогнивший дом, оглушило, завертело. Если бы не щит, они бы уже были мертвы. Щит смягчил удар, и Тротт успел вцепиться в какой-то столб, а второй рукой прижал к себе Венин, пережидая водное буйство. Но когда волны опали, огромный бог нависал прямо над ними. И уже гудела, опускаясь, дымная плеть.
