В современной пропаганде диктаторы опираются по большей части на повторение, подавление и рационализацию. Повторение лозунгов, истинность которых диктатор хочет внушить населению, подавление фактов, которые диктатор желает игнорировать, возбуждение и рационализация страстей, которые можно использовать в интересах партии или государства. По мере того, как провластные ученые будут лучше разбираться в искусстве и науке манипулирования, диктаторы будущего, без сомнения, научатся сочетать свою излюбленную тактику с бесконечными отвлечениями, которые на Западе уже сейчас угрожают утопить в море вздорной пустоты суть рациональной пропаганды, которая в одиночку может способствовать сохранению личных свобод и демократических институтов.
Глава 5
Пропаганда в условиях диктатуры
Выступая после окончания Второй мировой войны на Нюрнбергском процессе, гитлеровский министр вооружений Альберт Шпеер произнес длинную речь, в которой с поразительной ясностью описал фашистскую тиранию и проанализировал ее методы. «Гитлеровская диктатура, – сказал Шпеер, – отличалась от всех своих предшественниц в истории в одном фундаментальном пункте. Это была первая диктатура, оснащенная всеми техническими достижениями современности, диктатура, в полной мере воспользовавшаяся всеми техническими средствами ради достижения абсолютного господства в своей стране. С помощью радиоприемников и уличных громкоговорителей она лишила восемьдесят миллионов человек способности независимо и самостоятельно мыслить. Так стало возможным полное их подчинение воле одного человека… Прежние диктаторы нуждались в высококвалифицированных помощниках даже на самом низшем уровне – в людях, которые умели бы самостоятельно поступать и мыслить. Тоталитарная система в период современного технического прогресса может обойтись без таких людей. Благодаря новейшим методам коммуникации стало возможным механизировать руководство на низшем уровне. В результате возник новый тип некритического восприятия приказов и распоряжений».
В «О дивном новом мире» напророченная мною технология намного превосходила уровень, достигнутый во времена Гитлера; следовательно, те, кто слушал приказы, были настроены еще менее критически, чем подданные нацистского рейха, и более лояльно относились к правящей элите. Кроме того, их генетически стандартизировали и выдрессировали на выполнение определенных функций, а значит, они были почти так же предсказуемы в своем поведении, как машины. Как мы увидим в следующих главах, эта дрессировка «низовых руководителей» уже внедрена в коммунистических диктатурах. Китайцы и русские полагаются не только на косвенные эффекты передовых технологий; они прямо и непосредственно влияют на психофизические организмы низовых руководителей, подвергая их умы и тела беспощадной и, по всей видимости, эффективной дрессировке. «Очень многих, – говорил Шпеер, – словно ночной кошмар, преследовала мысль о том, что когда-нибудь все народы окажутся под властью техники. Этот кошмар был почти полностью реализован в гитлеровской тоталитарной системе». Почти, но не совсем. Нацистам не хватило времени – и, возможно, ума и необходимых знаний – для того, чтобы подвергнуть дрессировке низшее звено руководства. Вероятно, в этом и заключалась одна из причин их краха.
За время, прошедшее после правления Гитлера, арсенал технических средств в распоряжении потенциальных диктаторов значительно пополнился. Помимо радио, громкоговорителей, движущихся картинок кинематографа и ротационной машины, современный пропагандист может пользоваться телевидением для распространения образов и голосов своих клиентов, а также имеет возможность записывать эти образы и голоса на катушки магнитной ленты. Благодаря техническому прогрессу Большой Брат стал почти таким же вездесущим, как Бог. Мощь потенциальных диктаторов возросла не только в области технологий. Со времен Гитлера многое было сделано в сфере прикладной психологии и неврологии, а это очень важные области для специалистов по пропаганде, оболваниванию населения и промыванию мозгов. Ранее на воспитании умонастроений людей специализировались эмпирики. Методом проб и ошибок они выработали ряд приемов и процедур, которые весьма эффективно использовали, не понимая, впрочем, причины их эффективности. Сегодня же искусство влияния на умы становится наукой. Специалисты в данной области знают, что и зачем они делают, в своей работе руководствуясь теориями и гипотезами, основанными на солидном фундаменте экспериментальных данных. С помощью новых знаний и новых методик, ставших возможными благодаря полученному опыту, кошмар, который был «почти полностью реализован в гитлеровской тоталитарной системе», скоро воплотится в жизнь окончательно.
Но прежде чем мы приступим к обсуждению этих новых знаний и методик, давайте все же рассмотрим те ужасающие методы, что были почти воплощены в нацистской Германии. Что позволило Гитлеру и Геббельсу «лишить восемьдесят миллионов человек способности к независимому и самостоятельному мышлению и подчинить их воле вождя»? Каковы были теории о человеческой природе, на которых основывались эти чудовищно успешные методы? На эти вопросы можно ответить по большей части словами самого Гитлера. Какие это замечательные и проницательные слова! Когда Гитлер пишет о расовой истории и провидении, его просто невозможно читать. Однако когда он пишет о немецких массах и методах господства над ними, его стиль разительно меняется. Вздор уступает место глубокому смыслу, напыщенность превращается в жестокую и циничную правду. В своих философских пассажах Гитлер был либо туманным мечтателем, либо эпигоном чужих поверхностных идей и незрелых мыслей. В своих комментариях о толпе и пропаганде он писал о вещах, известных ему на собственном опыте. По мнению его лучшего биографа, господина Алана Буллока, «Гитлер был величайшим демагогом в истории. Те же, кто добавляют: «И только демагогом», недооценивают природу политической власти в эпоху массовой политики. Как сказал сам Гитлер: «Быть лидером – значит уметь двигать массами». Первой целью нациста было овладение массами, а затем их освобождение от традиционных ценностей и нравственности, навязывание им (с загипнотизированного согласия большинства) нового авторитарного порядка, им, Гитлером, сконструированного. «Гитлер, – писал в 1939 году Герман Раушнинг, – испытывает глубокое уважение к католической церкви и ордену иезуитов, и не за их христианское учение, но за созданную ими машину управления и контроля, за мощную иерархию, за умную тактику, за знание человеческой природы и мудрое использование человеческих слабостей в руководстве верующими». Церковность, лишенная христианства, дисциплина монашеского ордена не ради Господа и не ради собственного спасения, но ради государства и для большей славы демагога-вождя – такова цель, к которой было направлено движение масс.
Посмотрим же, что думал Гитлер о приведенных им в движение массах и как он осуществлял это движение. Первым принципом, от которого он отталкивался, являлось ценностное суждение: массы в высшей степени ничтожны. Они не способны к абстрактному мышлению, их не интересует ничего выходящее за пределы их непосредственного чувственного опыта. Их поведение определяется не знаниями и разумом, а чувствами и подсознательными влечениями. Именно здесь заложены истоки «позитивных и негативных суждений». Для достижения успеха пропагандист должен научиться манипулировать инстинктами и эмоциями. «Движущей силой большинства великих революций на земле никогда не была научная идея, овладевшая массами. Массы всегда вдохновлялись самоотверженностью. Это была, можно сказать, истерия, побуждавшая к действию. Тот, кто хочет овладеть массами, должен иметь ключ, открывающий двери к их сердцам». В этом пассаже так и слышится постфрейдистский жаргон о подсознании масс.
