Дверь ресторанчика распахивается, появляется высокая фигура. Никаких признаков того, что Мэтт или его девушка на парковке, нет, но я иду дальше. Меня очень быстро догоняет Уэс. Хватает за запястье и разворачивает лицом к себе.
– Что это было? – требует он объяснений.
Пытаюсь освободиться, но он лишь сильнее сжимает мою руку.
– Отпусти… – снова пытаюсь высвободиться. – Мне больно!
Освещенные неоновой вывеской напряженные бицепсы Уэса и боль в моем запястье говорят о том, насколько он сейчас зол. Больше, чем просто зол. Пытаюсь вспомнить, как правильно выкрутиться, мы ведь проходили это на уроке самозащиты, но тут его захват слабеет, и я вырываю руку. Отлетая, она бьет меня в грудь. Я тру запястье.
– Сара, прости. Я не хотел… – Его неуверенный голос дрожит, но мне плевать.
– Какого черта, Уэс? – резко говорю я.
Позабыв об извинениях, он скрещивает руки, все еще внушительно возвышаясь надо мной.
– Какого черта сама творишь?
Смотрю на него, разинув рот.
– Я? Это я творю? – бешусь так, что не могу сформулировать фразу.
– Да, ты! Что произошло? Ты меня бросила. Как и все остальные.
Непонимающе хлопаю глазами и вдруг вижу в нем того самого закомплексованного десятилетнего мальчика, которого все всегда обходят стороной, списывают со счетов. Так он психует поэтому? Думает, я такая же?
– Я тебя не бросала, – объясняю уже более спокойно. – Я хотела найти Мэтта и его девушку.
– Зачем?
– Проверить, все ли в порядке.
Мы молча смотрим друг на друга. Потом Уэс начинает смеяться. Расслабляет плечи, отпускает руки. Вот так, запросто, я прощена, и грозный Уэс в прошлом.
– Ну, да! Мило, конечно, но что ты собиралась делать после их слов: «Мы разругались окончательно»? – И, подделав высокий голос, чтобы стало понятно – он пародирует меня, пищит: – Прошу прощения, тут такая неразбериха. Просто в Мэтта вселился мой парень, когда он целовал Эмбер, в которую вселилась я. Так что не парьтесь. Вы просто созданы друг для друга…
– Проехали, – говорю я и ухожу. Но он меня снова догоняет.
– Да ладно тебе… Остынь! – Он идет со мной рядом. Поворачиваюсь и, чтобы избавиться от него, хочу проскользнуть между двумя припаркованными машинами, но Уэс не отстает: – Никто же не пострадал.
Я как вкопанная замираю на месте.
– Никто не пострадал? Ты не заметил в ресторане эту бедняжку? Не заметил, как Эмбер превращается в последнюю тварь? А как же Джиджи? Из-за того, что мы сделали, ее отправили в больницу! Мы такого вообще не планировали.
– Кстати, с технической стороны: именно ты отчекрыжила у Джиджи ее кудри, – говорит он, пальцем прочерчивая отворот моего пиджака. Я шлепаю по его руке. – Шутка, шутка! – притворно пугается Уэс. А потом раскрывает объятия. – Ну, иди сюда…
Отступаю назад, чтобы он точно меня не достал, плотно скрещиваю на груди руки и демонстративно отворачиваюсь в сторону. Он громко вздыхает.
– Сара, – начинает он нежно и ласково. – Мне очень жаль. Иди ко мне. Пожалуйста. – Стою, не двигаясь. – Я же сказал, мне жаль. Глупо вышло.
– Это уж точно, – бурчу я сквозь стиснутые зубы.
Он делает ко мне шаг.
– И мне жаль, что я так вспылил. Просто не нравится, когда ты расстроена. Не вини себя из-за того, что Джиджи не справилась с последствиями своих дурных поступков… – Еще шаг. – Надо было преподать ей урок… – И еще шажочек… – Мы это сделали. И не твоя вина, что учиться она не умеет.
Он берет меня за руки, но я не отодвигаюсь. И не сопротивляюсь, когда он притягивает меня к себе. Мне плохо из-за Мэтта и его девушки, но вдруг игра стоит свеч? Джиджи нужно было спустить с небес на землю, а лучше сразу в подвал, в этом я ни капли не сомневаюсь. А если мы перегнули палку?.. Разве нельзя сделать мир лучше чуть менее изощренным способом, не похищая чужие тела? Или иначе результата не получить? Все вокруг – от Библии до комиксов про Человека-паука – твердят, что каждый человек несет ответственность за свои действия. Но слова Уэса, его прикосновения, интонации заставляют меня усомниться в значении слова «ответственность». Так хочется просто поверить его словам…
Утыкаюсь головой ему в грудь, а он укутывает меня объятиями.
– У меня едет крыша, – объясняю я пиджаку. – И ты должен быть на моей стороне.
– Я на твоей стороне.
– Прошлой ночью было непохоже. Я думала, что камера не работает, а ты…
– Понял уже, понял, – треплет он меня по макушке. – Прости. Я больше так не буду. Не стоило тебя обманывать.
– Да. Не стоило.
Я расслабляюсь: так здорово чувствовать себя пусть и не в полной безопасности, но защищенной.
– Если честно, – продолжает он, – по-моему, я не мог остановиться. Был под кайфом. Вообще не в себе. Любая идея казалась верной. Я просто делал все не раздумывая.
Поднимаю на него взгляд.
– Прекрасно понимаю.
Вспоминаю, как до пульсирующей боли хотелось сбежать из зудящего тела Эмбер, и вздрагиваю при воспоминании о пресс-папье. С сердца падает камень. Меня предал не Уэс, а его накачанная наркотой версия. Он сам не такой. Как и я не была самой собой.
– Это «Дексид», – говорю я. – Мы приняли слишком много, и он заставил нас творить ужасные вещи. И не только вчера. Каждую ночь. Мы заигрались.
– Ш-ш-ш-ш, – останавливает он. – Не важно, насколько мы заигрались, разве ты не понимаешь, что я на все пойду, только чтобы быть с тобой? Я всегда буду рядом. И никогда тебя не отдам. Никогда. Мы связаны вселенной, которую только начинаем познавать. И если нужно что-то предпринять, мы сделаем это вместе. Все сделаем правильно.
– Но как? – спрашиваю я. – Нельзя вернуть все обратно. Я думала, что на Эмбер мы остановимся. Но план провалился: сейчас она еще больший монстр, чем раньше.
– Да, надо поразмыслить… – задумчиво тянет Уэс. – Унижение, похоже, не выход. – Он целует меня в темя, а потом пресыщенным голосом, словно набрасывая варианты, где бы поужинать, продолжает: – Покалечим?
Я хохочу, но у него такое деловое выражение лица, что веселье встает поперек горла. Удивленно открываю глаза, словно если постараюсь его хорошо разглядеть, то смогу понять эту реплику. Не понимаю. Отталкиваясь от его груди, отлетаю назад, разворачиваюсь и раздраженно ухожу.
Передняя часть парковки отлично освещена, но Уэса это нисколечко не останавливает. Он догоняет меня, хватает за плечи и разворачивает к себе лицом. Я замахиваюсь и умудряюсь заехать ему в правый бицепс, но он лишь чуть морщится. Потом четким движением – меня пугает, насколько легко ему это далось, – сводит мне руки крест-накрест, и прижимает к моей собственной груди. Я пинаюсь, но он снова меня разворачивает, теперь спиной к себе, и расставляет пошире ноги, чтобы сложнее стало в него попасть. В моей груди гулко бьется сердце.
