– Не-а, – отвечает Тесса, качая головой. – Парень положил глаз на тебя. К тому же я занята: играю шаловливую Лолиту для Гумберта Гумберта в исполнении мистера Райли.
– Мечтать не вредно! – фыркаю я.
– Еще пара-другая дополнительных заданий, и он мой, – обольстительно улыбается подруга.
Мы заходим в класс истории и занимаем места на передних партах. Пока собираются другие ученики, Тесса разворачивается и, поджимая губы, шепчет:
– Очень надеюсь, что он не полный придурок. Бесит, когда внешность зазря достается каким-то чудикам.
Она воодушевляется, когда учитель садится за свой стол, и проблема соотношения привлекательности к эксцентричности вылетает у нее из головы.
– Здравствуйте, мистер Райли. Красивый пиджак. Твидовый?
Ресницы Тессы трепещут, а я раздумываю о том, как она охарактеризовала Уэса. Да, парень, конечно, бесподобен, но меня его шикарный вид способен только смутить, да и то ненадолго. Мало того что в моих жестоких снах объявился абсолютно незнакомый человек, так он потом еще и возник во плоти прямо в коридоре моей школы. Не много ли совпадений? Может, я еще раньше краем глаза заметила его на улице или стояла за ним в очереди в «Старбаксе»? Ломаю голову, пытаясь найти рациональное объяснение абсолютно нерациональному событию. Вновь и вновь вспоминаю детали инцидента на перемене. Но все больше возникает стойкое ощущение того, что Уэс Нолан не такой, как все. И не важно, насколько он симпатичен, опыт подсказывает, что «не такой, как все» редко идет со знаком плюс. От этой мысли я начинаю дергаться, и пока никто не обратил на это внимание, приходится положить на стол карандаш. Хотя еще утром это казалось невозможным, кровная месть Джиджи только что спустилась на второе место в моем списке происшествий «вот же ж черт»…
Глава четвертая
– С возвращением, Спящая красавица, – произносит лысый одутловатый мужик с усами из порно 1970-х.
– Как делишки, Ральфи? – спрашиваю я. – Все растишь свое пузишко?
– Но-но! – Он изображает обиду. – Я потерял пять фунтов за последние четыре месяца. Хотя с тех пор, как ты была в клинике последний раз, набрал двадцать.
Ральфи покатывается со смеху, и я тоже хихикаю – он всегда так заразительно смеется.
Мы познакомились, когда я впервые осталась на ночь под наблюдением в Центре медицины сна имени Ли-Эриксона. Мне тогда было десять лет. Четырьмя месяцами ранее я стала вести странный ночной образ жизни: орала, била и колотила все вокруг, в том числе плюшевых игрушек и озадаченных родителей, вываливалась из кровати минимум по три раза в неделю и даже прогуливалась во сне в соседнюю комнату и разносила там все вдребезги.
Ни педиатр, ни родители не знали, что делать. Мама позже призналась, что они абсолютно серьезно собирались изгонять беса, но тут случайно наткнулись на рекламу, которая меня и спасла. В ближайшем университете открыли клинику сна и искали пациентов для исследований. Мама тогда поверила, что это произошло в ответ на ее молитвы. Но войдя в стерильную комнату с ледяной белой плиткой и пружинной кроватью в углу, я сразу поняла, что это – начало кошмара.
– Я заполню кое-какие бумаги, а мистер Бергер поможет тебе устроиться, – сказала мама в ту, первую ночь. – Все будет хорошо, – пообещала она.
Потом она оставила меня одну с огромным странным дядькой, чьи тонкие вздернутые усы навевали мысль о том, что меня сейчас распнут на железнодорожных путях. Дядька вкатил большой компьютер, от которого шли миллионы проводков с крошечными присосками на концах. Я уже открыла рот, чтобы заорать.
– Эй, эй! – произнес усатый лаборант, присоединяя парочку к своей голове и включая компьютер. – Видишь? Вообще не больно.
Я внимательно смотрела, как он крутил рычажки и возился с клавиатурой. Потом присел рядом со мной на кровать.
– Меня зовут Ральфи, – представился он и протянул руку. Я замерла. А он, улыбнувшись, предложил: – Давай с тобой договоримся, мисс Рейес. Я буду надевать на тебя эти безобидные электродики и рассказывать сказку. И если она тебе не понравиться, то ори сколько хочешь, громко ори. Черт, да я даже присоединюсь.
Я задумалась.
– Расскажи одну просто так, а потом я решу.
– Ого, а тебя не проведешь!
Ральфи согласился на мои условия и стал рассказывать самую волшебную из всех версий Спящей красавицы, что я когда-либо слышала. Там были глупые песенки, смешные стишки, герои из других сказок, а животные и предметы говорили разными голосами. Когда он закончил, я была настолько очарована, что согласилась на все, лишь бы послушать еще одну.
В ту ночь, подключенная к куче машин, которые отслеживали работу моего мозга, сердца, мышц, зрения и дыхания, я видела чудный сон. Мне приснилось, что я украла серебряный щит и за мной гонится по бобовому стеблю один из великанов Ральфи, говорящий почему-то с немецким акцентом. Предстояла битва не на жизнь, а на смерть. Установленная в комнате видеокамера записала, как я встала, обнажила невидимый меч и, словно основание стебля, срубила угол кровати. На следующий день я ощущала боль в пальцах и заработала диагноз: нарушение поведения во время сна с быстрыми движениями глаз, или, как прозвали это мы, крутые ребятишки, «БДГ».
Доктор объяснил диагноз моей маме, а Ральфи – понятным языком разжевал все мне.
– Обычно у людей во сне тела не двигаются. – Когда они спят, то как бы парализованы. У тебя, крошка, все по-другому. Ты можешь двигаться. Все, что происходит во сне, ты претворяешь в жизнь – работаешь руками и ногами, всем телом, хотя абсолютно точно спишь. Судя по записям, прошлой ночью ты воевала с великанами, – добавил он, пытаясь поднять мне настроение. К несчастью, оно было хуже некуда.
Ральфи говорил, а я молчала.
– Я бы лучше стала Спящей красавицей. Это можно устроить? – наконец произнесла я.
Я всегда рада, когда Ральфи поручают со мной работать, хотя и закатываю глаза, когда он рассказывает сказки.
– Что, записалась на испытания «Дексида»? – Он расчесывает мои волосы на пробор и мажет голову прозрачным тягучим гелем, потом присоединяет на макушку электроды. – Вроде ты говорила «нет» наркотикам.
– Скажем так, не на добровольных началах, – дипломатично ответила я.
Ральфи было прекрасно известно, что у меня пару раз случались срывы из-за выписанных медикаментов, и, к неудовольствию лечащих врачей, мама наложила вето на все, что химически влияло на состав моей крови. Последние годы мы использовали только препараты общего действия и сдерживающие крепления на ночь.
– Пыталась кого-то прикончить? – задал он дежурный вопрос.
– Капитана моей команды по лакроссу.
Ральфи даже замер. То ли был удивлен ответом, то ли тем, что его дежурная шутка оказалась на этот раз правдой.
– Во сне я пыталась спасти раненого олененка – избавить от мучений, – добавила я, как будто это могло исправить положение.
