– Тогда, как они сюда проскочили?
– Не знаю! – Седой пожимает плечами. – Задолбал уже!
Не обращая внимания на перепалку, Хлыщ, тем временем, осматривает ворота.
– Он правду говорит, – встревает разведчик, – засов открыли изнутри, видите, – Хлыщ светит на царапины на металле, – следы от когтей.
– Изнутри? – удивляется Винт. – Как это? Снова та тварь? – Винт смотрит на Хлыща.
– Да.
– Но в доме никого нет! – теряет терпение Винт. – Мы через весь коттедж пробежали. Не растворилась же эта сука в воздухе!
– А мне почём знать! – Хлыщ продолжает осматривать ворота. – Знать бы ещё, как она сюда попала!
– Так узнай! – орёт Винт. – Это твоя работа!
Хлыщ пыхтит, делает шаг в сторону, намереваясь спуститься в смотровую яму.
– Отставить! – командует, передумав, Винт. – Потом. Выходим наружу, проверяем двор, и все вместе отходим в дом. Хлыщ… – Винт сверлит взглядом разведчика, – двигай первым, мы с Седым прикрываем. Тень, Курц, остаётесь здесь, держите заднюю дверь!
Ребята кивают. Хлыщ, прижав приклад карабина к плечу, медленно открывает створку ворот. Зыркнув по сторонам, разведчик осторожно выходит наружу. Винт и Седой идут за ним.
«Что за хрень здесь происходит? – думает Хлыщ, осматривая лохматых тупомордых псов, отдалённо напоминающих алабаев. – Здоровые какие! Видно на мясе отожрались, людоеды. Вот только, где столько людей нашли? Поселение какое разорили или… – Хлыщ вспомнил, как в одну из вылазок, когда они проходили мимо высоток, в подвалах которых обосновались выродки, на стене дома бойцы увидели грубое изображение, намалёванное углём – оскаленную волчью пасть и надпись под ней «Кара». Тогда кто-то из чистильщиков ещё пошутил, что в будущем увидь кто рисунок, подумает, что это примитивная наскальная живопись. – Да… – продолжает размышлять Хлыщ, – неужели выродков жрут? Тогда мы сами подкинули им…»
– Эй! – ход мыслей разведчика нарушает окрик Винта. – Опять задумался? – чистильщик ударяет кулаком в плечо Хлыща. – Ты мне скажи, – Винт тычет стволом автомата в куски разорванного тела, – чё, псы прям бесшумно подкрались, вытащили из гаража тело и разодрали его?
Хлыщ мотает головой.
– Мы услышали звук возни. Выглянули в окно, а там они, жрут. Сразу стрелять начали.
– А кто за двором наблюдал? – упорствует Винт. – Прощёлкали?
При этих словах Хлыща бросает в жар. Только сейчас он вспомнил, что на «фишке» никто не сидел. Курц возился с Паршой, а он вроде как смотрел в окно… или… ему это только показалось?..
– Я смотрел… – неуверенно отвечает разведчик.
– И ни хера не увидел?! – сатанеет Винт. – Как собаки пробрались, как ворота гаража открылись, как трупак дербанили?
Хлыщ молчит, не зная, что ответить. В разговор вмешивается Седой:
– А теперь какая разница? Что дальше делать будем?
– Осматриваем псов и уходим, – Винт испепеляет взглядом разведчика, – а с тобой ещё поговорим! Весь день из-за тебя – тормозоида – угробили!
Хлыщ стискивает приклад карабина, открывает рот, хочет выматериться, но в этот момент на втором этаже коттеджа раздаётся отчаянный человеческий вопль, который заглушает громогласный рык. Чистильщики переглядываются.
– Это Парша! – кричит Седой.
Бойцы срываются с места. Забегают в гараж. Винт, глядя на Курца, на ходу бросает:
– Закрываешь ворота и сидишь здесь! Бдишь! Ты! – Винт смотрит на растерявшегося Сухова, – за нами!
Секунд через тридцать чистильщики вваливаются в комнату, где оставили Паршу. Бойцы застывают на пороге, видят, что лицо парня, обхватив голову передними когтистыми руколапами, выжирает тварь, чем-то напоминающая огромного белоснежного волка.
– Сдохни! – орёт Седой, поднимая ствол пулемёта и целясь в монстра, отрывающего от лица Парши куски плоти.
Тень, точно со стороны, видит, как палец чистильщика жмёт на спусковой крючок, и… время словно останавливается, превращаясь в зыбкое марево с размытыми контурами, в которых теряются очертания комнаты. Волкособ поворачивает башку, оценивающе смотрит на бойцов налитыми кровью буркалами, разевает окровавленную пасть, а затем рывком уходит с линии огня прыгая в окно. Секунда, и время вновь восстанавливает обычный бег. Слышится грохот пулемётной очереди. Пули бьют в то место, где за секунду до этого находилась тварь, впиваются в тело мёртвого Парши, рвут плоть, пробивая её насквозь, и впечатываются в стену.
– Чтоб тебя! – кричит Седой, подбегая к окну и продолжая палить со второго этажа, пока не опустошает весь магазин. – Ушёл! – чистильщик поворачивает искаженное гримасой лицо. – Сука!
Бойцы молчат, стараясь не смотреть на кровавое месиво, в которое превратилось лицо Парши.
– Помнишь, я говорил, он выедает глаза, – шепотом говорит Хлыщ, обращаясь к Винту, – смотри.
– Да иди ты! – Винт отталкивает Хлыща, проходит по комнате, смотрит на тело. – Обыскать весь дом! – приказывает чистильщик. – Проверить всё! Каждую щель. Все окна, двери, замки. Пока не узнаем, как это залезло в дом, ищем!
– Обожди! – Седой перезаряжает РПК. – Помнишь, что мародёр сказал?
Винт смотрит на бойца.
– Он действует как охотник, – продолжает чистильщик, – мы – дичь. Он пришёл сюда за собирателями, за жратвой, значит, его надо приманить и убить!
Винт ухмыляется.
– А чего ты сейчас в него не попал, а, стрелок Ворошиловский?
– Умный да?! – бычится Седой. – Ты вообще не стрелял!
– Заткнитесь оба! – неожиданно рявкает Хлыщ.
Бойцы недоумённо смотрят на разведчика, сидящего на корточках рядом с Паршой. Руки человека срывают с головы парня ошмётки противогаза.
– Глядите, – Хлыщ хватает Паршу за волосы, – видите, – разведчик указывает на лицо чистильщика, превратившееся в одну сплошную рану, – он словно картечь, выпущенную в упор, словил. Тварь выела ему мозг.
– Нашёл у кого! – смеётся Винт. – Уж точно умней не стал.
Хлыщ злится:
– Зато мы тупим! Вы же тоже почувствовали? Это место, тварь, они точно влияют на нас! Кажут то, чего нет! Как в зазеркалье. Надо уходить пока живы!
– Хватит ныть! – рявкает Винт. – У нас есть приказ! Идём в «Гудок»! Точка! Ещё раз рот не по делу раззявишь, пристрелю! – чистильщик подходит к Хлыщу. – Усёк?!
– Понял я, – цедит Хлыщ и тихо добавляет: – Влезли в жопу по самые гланды.
– Тень, – Винт делает вид, что не расслышал последние слова, – метнись до подвала, узнай, как там Митяй, и скажи ему, чтобы сидел и не высовывался. Пусть придурков охраняет. Потом дуешь сюда, сидишь перед окном и бдишь. Только смотреть в оба!
– Угу, – бурчит Сухов.
