Достигнув Витебска, Наполеон еще мог быть спокойным за свой тыл, хотя и полагал, что все сфабрикованные им на местах (в Литве, Латвии, Белоруссии) «правительства» и «правления» могли бы дать ему больше людей, хлеба и денег (19. С. 121). Двойственное впечатление (относительной надежности, но малой активности) оставляли действия флангов «Великой армии».
Левый фланг сначала обеспечивал 32-тысячный 10-й корпус маршала Ж.-Э. Макдональда. Старый противник А.В. Суворова по Итальянской кампании 1799 г., уступивший «русскому Марсу» в трехдневной битве на р. Треббия, Макдональд в 1812 г. был срочно вызван для похода в Россию из Испании, где он страдал тогда от приступа подагры и ходил на костылях. С готовностью откликнулся он на зов Наполеона, «покинул свое кресло в крепости Фигьер, оставил один костыль в Париже, а другой в Берлине»
[435] и 24 июня, в числе первых, перешел со своим корпусом Неман. Дальше, однако, все его действия как бы застопорились. Правда, 1 августа Макдональд взял Динабург, но потом застрял между Динабургом и Ригой, которую должен был и мог бы взять с ходу, но даже не попытался этого сделать
[436]. Отныне и до конца войны он пребывал в бездействии, потому что не верил войскам собственного корпуса, половину которых составляли пруссаки, а другую половину — поляки, баварцы и вестфальцы; французским был только штаб
[437].
Когда Барклай де Толли выдвинул на Петербургское направление 25-тысячный корпус П.Х. Витгенштейна, Наполеон сразу отделил от «Великой армии» корпус Н.-Ш. Удино — маршала более решительного, чем Макдональд, и с более надежными войсками в 28 тыс. человек. Удино должен был взаимодействовать с Макдональдом, вместе с ним разбить Витгенштейна и наступать на Петербург (Наполеон — Удино 23 июля 1812 г.: 43. Т. 24. С. 97). Но Макдональд медлил, хотя и бранил за медлительность подчиненного ему прусского генерала Ю. Граверта: «Ползет, как гусеница»
[438]. Пока он подбирался к Динабургу, Удино и Витгенштейн 30–31 июля и 1 августа обменялись ударами.
30 июля под Клястицами арьергард Витгенштейна под командованием одного из лучших кавалерийских военачальников России генерала Я.П. Кульнева атаковал и разбил выдвинувшуюся вперед часть войск Удино, захватил даже личный обоз маршала и 900 пленных (32. Т. 7. С. 504). Но на следующий день Кульнев, устремившийся с 12 тыс. штыков и сабель в погоню за разбитым противником, натолкнулся у Боярщины на превосходящие силы Удино, который успел подтянуть к себе подкрепления. Кульнев был разбит и сам, первым из русских генералов 1812 г., пал в бою. По традиционной версии, французское ядро оторвало ему обе ноги, когда он отступал в последних рядах отряда
[439]. Есть и другая версия, исходящая от французского очевидца Ж. Марбо: Кульнев был сражен сабельным ударом в грудь
[440]. Теперь уже маршал Удино попытался было развить свой успех, но у с. Головщина был отбит и отошел к Полоцку.
Наполеон, следивший из Витебска за ходом дел на своем левом фланге, оценил по достоинству и пассивность Макдональда, и активность Витгенштейна, которого к тому же в любой момент могли поддержать корпуса И.Н. Эссена и Ф.Ф. Штейнгейля. Поэтому Наполеон подкрепил силы Удино 6-м корпусом генерала Л.-Г. Сен-Сира. Тем самым он, хотя и обезопасил свой левый фланг, еще больше ослабил центр «Великой армии».
Не добился Наполеон решающего успеха и на своем правом фланге. Здесь 27 июля под Кобрином две русские дивизии (К.О. Ламберта и Е.И. Чаплица) из 3-й армии окружили бригаду генерала Кленгеля из 7-го, саксонского, корпуса и заставили ее сложить оружие. Больше 1000 саксонцев были убиты, а сам Кленгель, 2320 его солдат и офицеров, 8 орудий и 4 знамени стали трофеями этой первой в 1812 г. русской победы (26. Т. 16. С. 32).
Наполеон был раздосадован и встревожен. 2 августа, узнав о Кобрине, он приказал К.Ф. Шварценбергу, чтобы тот «с двумя корпусами (австрийским и саксонским. — H.T.) пошел на Тормасова и Каменского
[441], дал им сражение и преследовал бы их повсюду до тех пор, пока не разобьет их» (43. Т. 24. С. 116). Под впечатлением Кобрина Наполеон изменил свое намерение (согласованное с императором Австрии) включить корпус Шварценберга в центральную группу войск и оставил австрийцев вместе с саксонцами против 3-й армии (Там же. С. 117–118). Таким образом, Наполеон признал, что он ошибся в расчете нейтрализовать армию А.П. Тормасова силами одного корпуса Ж.-Л. Ренье. Теперь, исправляя эту ошибку, он обрекал себя на то, что позднее, при Бородине, недосчитается «тех 30-ти (по крайней мере) тысяч солдат, которых мог привести к нему еще в Витебске князь Шварценберг» (32. Т. 7. С. 525). Более того, часть сил Шварценберга и целую дивизию польского генерала Я.Г. Домбровского Наполеон вынужден был отрядить против русского 2-го резервного корпуса Ф.Ф. Эртеля, который 8 августа формально был подчинен Тормасову, но фактически действовал самостоятельно, закрепившись в районе Мозыря (30. Т. 10. С. 282–293)
[442].
Уходя из Витебска 12 августа, Наполеон не знал, что именно в тот день Шварценберг и Ренье выполнили его приказ и стабилизировали правый фланг «Великой армии». У м. Городечна их корпуса (38 тыс. человек: 41. Т. 4. С. 101) атаковали Тормасова, который опрометчиво разослал в наступательные рейды больше половины своей армии и остался с 18 тыс. человек (3. T. 1. С. 327–333; 41. Т. 4. С. 76 — 124). Атаки вел главным образом 13-тысячный корпус Ренье. Шварценберг, располагавший 25 тыс., помогал своему союзнику нехотя, главным образом артиллерийской канонадой. Тормасов отразил все атаки, но тяжелые потери (от 3 до 4 тыс. человек: 6. Ч. 1. С. 407; 41. Т. 4. С. 104)
[443] и видимое превосходство неприятеля в силах заставили его ночью после боя отступить за р. Стырь и далее к Луцку, где он закрепился.
