– Не исключено, – уклончиво ответил начальник и уселся на водительское сиденье.
Щелкнул ремень.
Спохватившись, отложила зеркальце и тоже пристегнулась.
– Разобьется, – Лотеску покосился на зеркало. – Уберите. Красоту наведете в поезде.
Мы рванули с места так, что едва не задымились шины. Потом так же резко затормозили, пропуская перебегавших дорогу пешеходов, и понеслись к вокзалу. Тринадцать минут? Опоздаем? Ха! Лотеску припарковался на стоянке через семь и велел найти носильщика.
Пока улаживала вопросы с багажом, начальник пристроил огнемобиль на хранение. Пришлось догонять Лотеску. Тот быстро, не оглядываясь, шагал к залу ожидания первого класса, притормозил только у дверей: потребовался билет. Вложила его в ладонь начальника и проскользнула следом мимо сурового человека в форме.
Я впервые путешествовала первым классом, хотя зал ожидания для хассаби видела прежде.
Промелькнули перед глазами мозаичные русалки, ресторан – Лотеску местные красоты не волновали. Вертела головой, любуясь игрой красок. Заодно выяснила, с какого пути уходит состав – расписание повесили на самом видном месте. Крупные буквы вертелись, складывались в слова. Вот и нужный поезд – экспресс до Штайта.
Пара минут, и мы на дебаркадере.
Да-а, платформа первого класса производила впечатление. Тонкие, будто резные, чугунные колонны поддерживали стеклянную крышу. Под крышей вокзала блестели часы, по ним пассажиры могли сверить время – огромные, с позолоченными стрелками и изображениями солнца и луны.
До отхода поезда оставалось три минуты. Он уже стоял под парами. Словно огромный черный зверь, замер паровоз. Возле него суетились люди, доливая воду, закладывая дрова в тендер. На паровозе красовался герб Амбростена и порядковый номер – одиннадцать. Трехглазый, могучий, с колесами в человеческий рост, он вызывал восхищение и трепет.
По дебаркадеру сновали газетчики, лавировали между пассажирами носильщики. Наш тоже на месте, успел опередить, пока глазела по сторонам, вносит вещи в купе.
Шайтан, я еду первым классом, в двухместном купе! С собственным санузлом, изопроектором и звонком вызова проводника. И спать не сидя, а на мягком диванчике. Это сон! Ущипнула себя. Больно, значит, не сплю. Может, по купе еще шампанское разносят? Мечты!
Стоило подойти к двери купе, как у второго класса, у каждого свой вход, к нам подскочил кондуктор в гербовой куртке.
– Добрый день! – вежливо поздоровался он, отвесив по легкому поклону, и, сверившись со списком, назвал имена. – Вещи уже погружены, могу ли я взглянуть на ваши удостоверения личности?
Лотеску молча вытащил документ из внутреннего кармана пиджака. Краем глаза заметила, удостоверение совсем новое, а мини-голограмм целых две. Интересно зачем? А еще в удостоверении значился номер страхового свидетельства и образец подписи. Мне ни того, ни другого не полагалось, равно как и бесплатной врачебной помощи.
– Госпожа?..
Кондуктор без труда определил, что я не хассаби, даже обидно стало. Неужели на лице написано, он ведь пока удостоверения не видел. Ну да, аристократки ухоженные, в платьях, строгих костюмах и на каблуках. Прическа – волосок к волоску, а тут растрепанное нечто, само собой, госпожа.
После проверки документов нас пустили в купе. Лотеску разрешил выбрать любое место и, устроившись на соседнем, смежил веки. То ли устал, то ли снова мигрень. Рука подложена под голову – трогательно и беззащитно. Спящие обычно все такие, снимают маски.
Прозвучал первый гудок. Дебаркадер на миг заволокло облаком пара.
Ощущая себя юной провинциалкой, рассматривала обстановку купе, щупала бархат дивана, пробовала на мягкость подушки. Так, что мы имеем? Два дивана, столик, намертво прикрепленный к полу, складной табурет, полки, дверь в санузел – совмещенные ванную и туалет. Ничего, душ вполне устроит, а размеры раковины меня не волнуют, лишь бы горячая вода имелась.
Нам положили четыре полотенца: два больших и два маленьких, и пару пушистых белых халатов. А еще дорожный гигиенический набор.
Изопроектор крепился на двери в коридор. Туда я выходить пока не стала, только выглянула. Ковровая дорожка как в гостинице! В купе тоже половички, чистые, между прочим.
Паровоз пронзительно свистнул, маховик пробудил шестерни. Пар вновь на миг скрыл перрон от глаз. Вагон дернулся и пришел в движение.
Торопливо проверила задвижку наружной двери. Уфф, закрыта. Для надежности щелкнула замком.
Рывок вагона привел в чувство Лотеску. Он подслеповато прищурился и повесил пиджак на вешалку.
– Коробка далеко? – начальник имел в виду ту, за которой, сломя голову, бегала в инспекцию.
Поискала ее глазами и подала Лотеску. Он проверил целостность упаковки, имя отправителя и успокоился.
– Подарок министру, – пояснил Лотеску и равнодушно проводил взглядом перрон.
– Но почему в последний день и не курьером?
Меня разбирало любопытство. Что же такое в коробке? И отчего вдруг хассаби выслуживается перед Бернардом? Он отродясь не пресмыкался, тут – тем более. Алард общался с Бернардом, а министр очень не хочет на покой со всеми вытекающими. Может, неэтично подозревать высшее руководство, словно выбор короля критикуешь, но факты – вещь упорная. На месте Лотеску я бы подарила Абелю Бернарду билет на поезд и перевязанную голубой ленточкой стопочку компромата с припиской: «Оригиналы в надежном месте».
– Обстоятельства, раньше не вышло. Вот что, Магдалена, – начальник расстегнул браслет диктино – он носил дорогую модель, с кучей наворотов и встроенными часами – и положил на столик, – до ужина занимайте себя сами. Можете изопроектор включить, пульт в шкафчике. Наушники тоже. Только не будите, даже если позвонят сверху. Мое хорошее настроение в ваших же интересах. После ужина – пожалуйста, поболтаем.
Не дожидаясь ответа, хассаби разлегся на диванчике, подложив руку по голову, и затих. Прислушалась к дыханию: спит. А ведь на улице казался бодрым. Хотя, чему я удивляюсь, Эмиль Лотеску умел собираться в нужные моменты, помнится, даже вдрызг пьяным умудрился вести огнемобиль.
Задумчиво вгляделась в лицо спящего. Зависал в ночном клубе? Не похоже. После такого вид немного потрепанный. Женщина? Уже реальнее. А еще отчеты для министерства, дело Аларда – как раз получим недосып. Ладно, пусть отдыхает, я по вагону погуляю.
Осторожно, чтобы не потревожить начальника, вышла в коридор и замерла у окна, наслаждаясь видами Вертавейна. Его недаром называют озерным краем, вот и сейчас железная дорога вилась вдоль берега. Жемчужная гладь воды отражала небо. Легкая рябь шла от редких лодочек.
Одно озеро перетекает в другое. Вода рассыпается драгоценными камнями среди лесов и полей. Потрясающее зрелище! Особенно в солнечный день. Сегодня как раз такой, и я припала носом к стеклу, пытаясь впитать красоту ставшего родным края. Пускай родилась и выросла не здесь, но Нэвиль стал домом, я не мыслила жизни без мостов над Адроном, прогулочных корабликов, яхт и мчащихся на всех парах поездов.
