Оставался Синглер. Он мог согласиться помочь за повышение, скажем, перевод в столицу. При его работе тесно общаешься с коллегами, сболтнул как-то о мечте, взяли в оборот. А уж если Синглер еще и обязанным Лотеску себя чувствует… Нет ничего хуже, чем мужчина с долгом на шее, он его ненавидит и жаждет скорее избавиться.
Не стала делиться соображениями, отложила до завтра. Если станем копаться в прошлом, провозимся до утра, а в министерство нужно приехать свежими.
И вот я в мрачном здании посреди столицы, спешу за Лотеску и гадаю, устроит ли министра наш отчет. Речь вызубрила хорошо. Совещания приучили барабанить слова, не задумываясь над смыслом. Вопросы? Право слово, министр не станет задавать их секретарю! За деталями – к начальнику. А так покажу, запишу, помогу чай разлить, бояться нечего.
Чтобы поднять настроение, строила глазки встречным мужчинам. Лотеску хмурился, но молчал. Интересно, он как начальник или моралист не одобряет? А сам приветливо улыбается дамам, одни раз даже остановился, чтобы пощебетать с красоткой из Ведомства магии.
Все же, как на душе после вчерашнего полегчало! Ну труп, ну угрозы, зато убийца – вот он, за ниточки держим, осталось имя записать.
Вырви ведьме глаз, не позволю портить себе настроение гадкими бумажками! Пора расслабиться, а то командировка напоминает задание повышенной сложности. Впереди прием, покупка платья – куча удовольствий. Из совещания в министерстве тоже можно извлечь выгоду. Например, знакомство с новыми людьми.
– О, уже прибыли? – к нам подбежала девушка в синем костюме. – Министр ждет вас, прошу.
Незнакомка повернулась, намертво приковав взгляд Лотеску. Я тоже оценила пятую точку секретаря министра. Либо девушка хитрит и носит юбку на размер меньше, либо у нее действительно попа как орех. Сама бы такую потрогала. Чувствую, Лотеску не упустит. Как хорошо, что мы не в поезде! Пришлось бы «курить» в коридоре или выполнять никому ненужную работу, пока начальник наслаждается природными дарами. А, может, и не природными – мастера красоты и не такое могут, производители белья тоже.
Потом зайти в купе, заметить смятую постель… Брр! Предпочитаю не видеть ни процесса, ни последствий, лучше цветы новой пассии пошлю.
Мысленно хмыкнула.
Только из-за любви к женщинам едва не пострадал, как уже к другой тянет. Ничему мужчин жизнь не учит!
Блондинка, виляя попой, привела по коридору к высоким металлическим дверям. Она нажала на кнопку, и они отъехали в сторону, открыв проход в огромный зал.
Полукругом выстроились ряды кресел, в торце возвышался президиум на двадцать мест. Сбоку от импровизированной сцены – пульт управления разной техникой. Изопроекторов целых три, помимо них мониторы, генераторы голограмм.
Блондинка уверенно цокала к президиуму. Там уже сидели четверо, еще двое беседовали у окна.
Женщины-чиновницы выглядели сногсшибательно. На их фоне мой костюм казался мышиной шкуркой. А еще говорят, будто руководители – скучные старомодные люди!
– Папку! – не оборачиваясь, шепнул Лотеску.
Вложила в руку искомое. Сжала и разжала пальцы, чтобы через минуту расплыться в улыбке и раскланяться с министром и главами других Карательных инспекций. Реверанс делать не стала: не на приеме, а на совещании. Сама удостоилась скупого кивка. Секретарь – птица мелкая, подай-принеси.
Лотеску показал, где сесть: третий стул с левого края.
Сцепив руки под столом, мысленно повторяла речь и косилась на министра. Так вот он какой! Прежде видеть не доводилось, секретарей напрямую с министрами не соединяют. В летах, но не старый, без седины. Широкоплечий, гладко выбритый блондин, от которого пахло деньгами. На руке – перстень-печатка. Говорит негромко, но властно. Остальные мужчины впечатления не произвели, разве только секретарь шатенки, как поняла, главы Карательной инспекции восточной области. Он так улыбался, до ямочек на щеках. Невольно улыбнулась в ответ и поправила прическу. Прядка из пучка выбилась, и, вообще, носик бы припудрить.
– Магдалена! – суровым шепотом положил конец флирту сидевший рядом Лотеску и скорчил недовольную мину.
Пожала плечами, и взглядом извинилась перед шатеном. Ничего, потом обменяемся кодами диктино. В кой-то веки меня заинтересовал мужчина. Поздравляю, Лена, прогресс, излечилась от Тайрона Эламару.
Лотеску тяжко вздохнул, словно мученик инквизиции, и написал в блокноте: «Это рабочее совещание, а не клуб знакомств». Интересно! Чем ему так не понравилось мое неформальное общение? Совещание не началось, мы молчали. Помедлив, написала ответ: «Одно не исключает другого, я вам не мешаю, хассаби». Подтолкнула блокнот к начальнику, ожидая реакции. Тот хмыкнул и поставил три знака вопроса рядом с моей фразой.
«Ну, вы ведь так переживаете».
«Самую малость. Могу спросить, как его зовут. Или сразу адрес и счет в банке?»
Закусив губу, обдумывала заманчивое предложение, но озвучить ответ не успела: заиграли гимн. Вместе с остальными встала и изобразила благоговение перед голограммой его величества Сонмекса.
Взгляд поневоле возвращался к блокноту. Как бы подколоть?
Шайтан, обожаю наши игры! А раз Лотеску снова в них упражняется, преступника вычислил.
Чуть ли не первой плюхнулась на место и быстро застрочила: «Узнайте, сделайте милость».
«Взамен?»
Глядя на Лотеску и не скажешь, чем он занят. Глава нэвильской Карательной – сама серьезность, делает пометки в блокноте, а не участвует в дружеской пикировке с секретарем.
«Моя благодарность будет столь велика…»
«Что-нибудь материальное. Знаю я вашу благодарность! Статистика. Мы вторые на очереди».
Кивнула и отыскала в папке нужные бумаги: не начальнику же рыться?
«Душа устроит?»
«И что прикажете с ней делать? Первая буква „э“».
Мы в угадайку играем? Хорошо, как хотите, сбросим напряжение. Вчера хассаби выглядел не лучшим образом, пусть хоть сегодня распрямит внутреннюю пружину.
«Так вы знаете?»
«Знаю, конечно. В кой-то веки вы хоть кем-то прельстились! Рад. Надеюсь, доклад столь же чудесен, как ваше остроумие. Иначе, Магдалена, не только душу заберу, но и телу устрою „веселую“ жизнь».
«Не беспокойтесь, не подведу».
Министр долго и нудно вещал об итогах полугодия, а я мысленно перебирала мужские имена. Эрик? Энтони? Эшли?
«Хассаби!»
Не хватало только жалостливого взгляда.
«Обойдетесь! Надо проявить мужскую солидарность и спасти бедолагу. Вы еще тот подарочек, лучше работайте. Или по ночам не спится?»
Министр перешел к планам на следующее полугодие. Постаралась сконцентрироваться на его словах, меня тоже касается.
Ну начальник! Сидит с каменным лицом, а сам такое пишет! Как бы осторожно намекнуть, что моя личная жизнь его не касается?
