«Ты – труп, – заявил Дидс, потом моргнул, заметив ружье, и добавил: – Ты меня что, разыгрываешь?»
«Нет, – сказала я, – это не шутка. И вот что будет дальше: ты бросишь свою палку и мы спустимся в подвал…»
«Нет, – зарычал Дидс, – Будет так: ты отдашь мне гребаный ствол. Или сама отдашь, или я отниму, но если ты меня до этого доведешь, я реально разозлюсь».
Я нажала на левый крючок. Выстрел пробил Дидсу руку и отбросил его назад, пуля вырвала из бицепса здоровый кусок плоти. Дидс крякнул и уронил брус.
«Вот что я тебе скажу, – произнесла я. – Лучше не зли меня».
Дидс прижал ладонью рану. «Ты в меня выстрелила! – ныл он. – Чокнутая…» Он бросил взгляд через плечо на выбитую дверь.
«Не выйдет, – сказала я, затем встала и указала в глубь дома. – Подвал в той стороне. Шагай».
Он шел медленно, надеясь, что я окажусь достаточно близко и дам ему возможность отнять ружье. Когда мы начали спускаться, он замедлился еще сильней и принялся меня подначивать: «Не знаю, как ты думаешь выкрутиться, Джейн. То есть я-то понял, что ты не собираешься меня убивать».
«Шагай давай».
«Знаю, что не собираешься. Смелости нажать на курок тебе хватит, это уж точно, но ты же не хочешь в тюрьму, да?»
«Шагай».
«Или ты настолько дура, что думаешь выдать все за самооборону? И это твой план? Сказать полицейским, что тебе пришлось так поступить, потому что я тебя избил? Думаешь, им будет до этого дело?»
Я не собиралась спорить, но тут не смогла удержаться: «Думаю, им есть дело до трех детей, которых ты сжег».
«Дети… так вот в чем дело? – он засмеялся. – Дай-ка расскажу тебе кое-что, Джейн. Я даже не знал, что они в доме. Но их мать – моя так называемая подружка – она-то знала. И бьюсь об заклад, эгоистичная сука бежала без оглядки, спасая себя… Ты хочешь судить кого-то, Джейн? Как насчет мамаши, которая оставляет своих детей жариться?»
«Заткнись и шагай. Я не собираюсь повторять».
«Ладно, ладно… Но говорю тебе, Джейн, я реально не думаю, что это все может добром для тебя кончиться. Я не…»
Он замолчал в середине угрозы. Мы дошли до конца лестницы.
Подвал был освещен гирляндами лампочек. Раньше пол тут был деревянным, но доски вынули и отложили в сторону, обнажив голую землю. Там и тут – всего в четырех местах – когда-то вырыли длинные, узкие ямы, потом их снова закопали и посыпали известью. Между водонагревателем и печью была начата пятая, но ее закончили только наполовину. Из кучи грунта косо торчал черенок лопаты, рядом, лицом вниз, с рукой, все еще тянущейся за лопатой, лежало тело мужчины.
«Что это, черт возьми?» – спросил Дидс.
«Бо́льшая из двух зол, – объяснила я. – Его звали Бенджамин Лумис. Он был серийным убийцей. Сегодня вечером у него случился сердечный приступ. Прихлопнуло в процессе, по крайней мере, так подумают полицейские».
«В процессе чего?»
«Похорон последней жертвы».
Тут Дидс повернулся и бросился к ружью, но мой палец уже нажимал на курок.
«Злая обезьяна», – сказала я.
После я вернулась в парк и нашла Верна на скамейке возле качелей. Он был недоволен.
«Велел же выбрать одного», – произнес он.
«Один буклет, – поправила я. – Но мне не нужна была ваша помощь, чтобы отследить Дидса. Он был в чертовой телефонной книге. А потом, когда я поехала позаботиться о Лумисе, то нашла в его шкафу ружье… Ну и подумала, что это часть испытания, чтобы понять, хватит ли мне инициативности позаботиться об обоих».
«Вы на самом деле так подумали? Или убили Дидса потому, что хотели этого?»
Я пожала плечами: «А разве имеет значение? Вы сами сказали, что они оба злодеи. Мир стал лучше».
«Да, но теперь полицейские удивятся несоответствиям. Например, тому, что Лумис умер за несколько часов до Дидса».
«Готова поспорить, они не сумеют это установить. То есть да, приди они сейчас, пока Дидс еще не остыл… Но я не слышу никаких сирен, а вы? А как только его тело остынет, станет намного сложнее определить время смерти. В подвале холодно, как в морозилке».
«А когда они узнают, что остальные жертвы Лумиса были отравлены, а не застрелены?»
«И? Может, Дидс не был обычной жертвой. Может, он узнал о занятиях Лумиса и попытался его шантажировать или просто случайно застукал».
«Случайно».
«Это проблема Нода. Полиция поверит, что Лумис убил Дидса, потому что это самое простое объяснение. Они захотят в это поверить, особенно когда узнают, кем был Дидс. Скажите, что я неправа».
Верн покачал головой: «Мы не так делаем».
«Слушайте, сами сказали, что хотите понять мои приоритеты. И упрекаете в нарушении правил? Жаждете выгнать за это? Прекрасно. Но мы все создаем этот мир, верно? А если так, то я не собираюсь довольствоваться только одним плохим парнем, когда могу заполучить двоих. Увидела шанс и схватилась за него. И не жалею. Снова сделала бы точно так же». Я замолчала, опасаясь, что перестаралась, но прошла минута, а Верн все еще не отвесил мне пинка, так что я продолжила чуть более спокойно: «Так что, тест пройден? Я в игре?»
Еще минута тишины. Вздох Верна:
«Вы в игре».
белая комната (III)
– В чем проблема на этот раз? – спрашивает она. – Я промахнулась с количеством трупов?
– Нет, ваше описание сцены в подвале Бенджамина Лумиса было точным, – говорит доктор. – И в вашем рассказе есть детали, например, что Дидс был ранен в руку, которые никогда не попадали в газеты. Поэтому вполне вероятно, что вы там были, или, по крайней мере, говорили с кем-то, кто там был.
– Но?..
– Но нет никаких доказательств в поддержку остальной части истории. Если Джулиус Дидс и был жестоким гангстером, вы, кажется, единственный человек, кому об этом известно. Нет данных, что ему когда-либо предъявляли обвинение в убийстве; нет данных, что хоть кто-то совершал поджог, в котором вы его обвиняли; нет данных и об избиениях, которые, как вы утверждаете, он вам нанес.
– Вернитесь назад на секунду. Вы хотите сказать, у Дидса не было судимости?
– Он, конечно, был преступником, но мелким. У него длинная череда мелких правонарушений, связанных с наркотиками, включая одно давнее обвинение в хищении рецептурных бланков. Это случилось, когда он был интерном в больнице Святого Франциска, учился на онколога.
– Нет, вы перепутали. Студентом-онкологом был…
– Ваш друг Ганеш, да. О котором то ли вообще нет записей, то ли я ни одной не смог найти. Не уверен даже: Ганеш – это имя, фамилия или прозвище.
– Я тоже не уверена, – отвечает она, – Но я его не придумала. Эй, я много лет покупала наркотики у этого парня.
