— На катке! — воодушевленно воскликнула Ульяна, и ее рука с засахаренной конфетой застыла в воздухе в дюйме от рта. — Чудо! Ромэн, вы были на катке? Я только лишь один раз, когда с дядюшкой мы посещали столицу на празднике Масленицы. Это карнавал, море огней, ледовые скульптуры… Ах, до чего было хорошо! Очень хорошо, что мадемуазель Михайлова любит празднества. В шумной толпе нам проще будет вас свести. Итак, план таков.
Она поднялась, отложила сладости, оправила складки платья, пригладила черную косу новенького парика, который так давно мечтала где-нибудь использовать и который был так к лицу Зое Габриелли, и снова принялась вышагивать из стороны в сторону, как делала всякий раз, когда в мыслях зарождался очередной гениальный план.
— Вечером мы отправимся в Юсупов сад. Вы, Ромэн… А как зовут красу-девицу?
— Катериной Семеновной, — неохотно ответил Делин; все больше и больше ему не нравилось то, что он слышал и наблюдал.
— Прекрасно! Значит, Катенька.
— Катрин, — мечтательно вставил Ромэн.
— Только не смей в нее влюбиться, — нахмурилась Ульяна. — Ты должен помнить, сердце мы оставляем спокойным и пустым. Никаких привязанностей! Только стоит прикипеть к кому душой — все! Удача отворачивается от таких. Не зря говорят, не везет в картах, везет в любви. Я предпочитаю карты.
— Да, да, Элен, я понял.
Делин не отрывал пристального взгляда от девушки, ловил слухом каждое ее слово, анализировал каждую ее идею. Но чем дальше он пытался понять логику ее действий, тем больше осознавал, что логики в них нет. Она была мастером забав и баловства, совершенно непредсказуемого, бесцельного, ребяческого, и оттого опасного баловства.
— И смеяться тоже не смей! — продолжала отчитывать Ульяна своего подмастерья. — Отчего у тебя все время улыбка до ушей? — журила она. — Здесь тебе не Франция. Здесь у всех на лице преобладает печальная русская задумчивость и безутешная отрешенность. Вот такая.
Лицо Ульяны вдруг вытянулось, она сделала большие грустные глаза, взор обратила к потолку, даже слезу пустить умудрилась, за которую Сара Бернар отдала бы полжизни. Кирилл Маркович чуть рот не раскрыл от удивления, до того быстро умела эта девушка меняться в лице. Просто королева «Комеди Франсез», страшный человек, ой, страшный человек!
— Но ты же разрешила остаться мне французом! — вскричал Ромэн, аплодируя дару своей напарницы. — Как я покорю девушку, если не покажу ей всего потенциала, на какое способно и мое лицо?
— Пожалуйста, ты волен покорять ее, как тебе будет угодно, но не смей смеяться, как ты это сделал в случае с месье Иноземцевым. Он меня тогда чуть не убил.
— Я принес тысячу извинений! Готов принести столько же. Клянусь, на этот раз я буду абсолютно серьезен.
Оба сошли на французский, посему Делин и теперь не узнал печального конца истории с панамским аукционером. Заметив, как чернеет от недовольства его лицо, Ульяна опомнилась и вновь заговорила по-русски.
— Ромэн предложит девушке покатать ее и братца у себя в санях. Он сумеет ее разговорить и выудить множество всяческих девичьих секретов, которые обычно девушки стремглав спешат раскрыть, теряя голову, едва у их ног окажется очаровательный юноша. Да и обо мне, о Зое Габриелли, расскажет заодно, разожжет любопытство, заинтригует. Я же буду ехать на запятках в костюме местного шпаненка. И все слушать. Потом Ромэн и Катенька отправятся кататься на коньках.
Перевела взгляд на Лессепса:
— Ты, Ромэн, шлепнешься как следует и потеряешь сознание. Через четверть часа, как станешь на коньки, — не раньше, я ж принарядиться-то должна успеть. И не смей смеяться. Очень пожалеешь!.. — гневно повторила Ульяна, но тотчас же расплылась в улыбке.
— Потом появляюсь я! — Она закрыла глаза и представила себя в новом образе. — Мадемуазель Зои Габриелли, девушка-медиум. И на глазах взволнованной публики приведу вас в чувство одним прикосновением ладони ко лбу. Альтернатор в моем браслете создаст искру. Это будет самым ошеломляющим воскрешением за всю историю человечества.
Потом переходим к этапу номер два. Я сделаю возвышенное лицо и начну читать судьбу нашей Катеньки, про гимназию расскажу, про все-все, что вы мне, Кирилл Маркович, сейчас поведали, о родственниках, о случаях семейных, про болезни расскажу и как лечить их. И даже о будущей корреспонденции напомню. Надо будет на почту сходить — нет ли писем для семьи Михайловых, авось удастся вскрыть их даже и пару строчек высмотреть. Потом козырнуть, когда еще письмо нераскрытое в руках одного из членов семьи окажется. Уверена, что удивленная всем этим девушка поведает о встрече с ясновидящей своей маменьке и бабушке, а те, конечно же, захотят со мной лично познакомиться. Да роману с… Ромэном, то есть Николя, никто тогда препятствовать не станет. Потом они, конечно же, пригласят нас погостить у себя, ведь канун Рождества. А уж когда мы окажемся у них дома, пару спиритических сеансов устроить будет легче легкого. Мм-м? Как вам моя идейка, Кирилл Маркович?
С недоумением и поджав губы, Делин слушал и наблюдал за воодушевленным рассказом девушки, смотрел, как она размахивала руками и смешно корчила рожицы, изображая то себя, то невинную жертву Катеньку, то Ромэна.
— Как же вы за всем этим думаете оказаться в Архиве? Или вы только ради забавы замыслили спектакль, совсем позабыв о том, зачем мы здесь находимся.
— Нет, ничего я не забыла. Просто я люблю все делать тщательно.
— Видимо, именно с такой вот тщательностью вы планировали убийства бедных докторов у себя в Бюловке и барона Рейнаха. Годами мучили ведь! И время вас совершенно не расстраивало. Вы самый настоящий маньяк, Ульяна Владимировна, который от своих преступлений получает удовольствие, — мрачно заявил Делин.
На это Ульяна лишь улыбнулась и пожала плечами.
— Ну да! И что? Я хочу праздника на Сочельник! И я его получу. И дневник тоже. Поскольку в этот вечер, пока хозяева дома будут наслаждаться гаданиями и спиритическим сеансом, Ромэн, переодевшись в мундир Семена Петровича, отправится в Полицейский Архив. А потом вернется, и никто ничего никогда не узнает. Вы, Кирилл Маркович, с нами? Иноземцеву его тетрадку потом кто отдаст?
— Я призраков семьи Михайловых изображать увольняюсь. Не дождетесь, Ульяна Владимировна, делать из меня второй раз шута.
— А вам и не потребуется, Кирилл Маркович! Мы с Ромэном сами все устроим. Поверьте, у нас есть отличный в сем деле опыт, который следует закрепить.
Оба вновь друг другу подмигнули. На их лицах было столько озорства, что казалось, вот-вот соскочат с места и, взявшись за руки, примутся кружиться в польке, совсем как малые дети в ожидании праздника вокруг елки. Кирилл Маркович вздохнул, проведя рукой по усам. С кем связался, ах боже ж ты мой!
Глава V
Медиум Зои Габриелли
До самого вечера Ульяна и Ромэн провели в Юсуповом саду, пытаясь научиться держаться на льду. Вернее, училась Ульяна, а юноша лишь любовался подругой. Ему незачем было изображать умельца, поскольку по плану требовалось упасть. А для падения стараний никаких прилагать не надобно: и без того через каждый аршин с отборной прованской руганью на спину опрокидывался, а потом, как майский жук, смешно руками и ногами дергал, пытаясь подняться.
