— Что это, Феликс? — визжала она. — Что это за монстры? Это вы их создали? Они из вашего подвала?
— Господь с тобой! — ученый химик достиг подоконника и сидел на нем верхом. А странные существа пытались атаковать его свисающие вниз штиблеты. Параллельно он пытался отшвыриваться колбами и ретортами. А когда фиалы закончились, следом схватил печатную машинку — с грохотом та обрушилась на пол, придавив с десяток монстров.
— Тогда сейчас же прекрати это безумие! Они съедят нас… Боже мой! Боже мой!
Очистив путь брошенной печатной машинкой, Нойманн соскочил на пол, подхватил дрожащую и прерывисто шепчущую «Отче наш» Ульяну на руки и, виляя между столами, понесся к главному входу. С трудом вынул из кармана ключи, принялся судорожно отпирать дверь. Нечисть повалила следом. И пока ученый возился с замком, нечисть сия пыталась по его брюкам добраться до Ульяны. Нойманн от боли дергался. А тут еще Ульяна продолжала визжать ему в ухо и болтала ногами. Насилу ученому удавалось и ее удержать, и самообладание.
В конце концов ключи выпали.
А подобрать их уже совершенно невозможно. Пол был густо усеян страшно лязгающими зубами животными, обступившими своих жертв со всех сторон. Они все подпрыгивали и норовили вцепиться зубами в одежду. В отчаянии герр химик бросился к противоположной дверце, ведущей в кладовую, как раз, где фотограф прятался.
Ульяна не успела возразить. Но никакого фотографа там и в помине уже не было. Девушка, соскочив на пол комнатушки, бросилась к полкам. И совсем как утопающий в горячей лаве, стала взбираться вверх. Утварь, аккуратно расставленная на полках, инструменты, коробки — потревоженное неловкими движениями, все сыпалось сверху каменным дождем — едва успевай уворачиваться. Находчивая девушка одной рукой цеплялась за перекладины, другой опрокидывала на пол: склянки, инструменты, деревянные ящики с травяными заготовками, почвой, какими-то неведомыми порошками — и путь себе очищая и пытаясь забросать гадов тяжелыми предметами.
Мелкие монстры были непоколебимо настроены сегодня кого-нибудь сожрать, большинство из них нацеленно гонялись за своими жертвами и, конечно же, повалили вслед за Ульяной и Нойманном от входной двери в кладовую. Господин фабенский химик успел забаррикадироваться полупустыми коробками, которые сваливала на пол Ульяна. Иных монстров он успешно давил ящиками, что были пообъемней и потяжелее.
Безумные светящиеся шары на ножках и в чепцах имели нескончаемый источник невиданного озлобления, обладали большой ловкостью и удивительной изворотливостью: умудрялись перескакивать даже через импровизированное заграждение.
Вдруг произошло неожиданное — дверь то ли от сквозняка, то ли по иным каким неведомым причинам захлопнулась, едва не ударив Нойманна по носу. Они остались наедине с парой-тройкой недобитых зверушек. Ульяна со страху забралась под самый потолок, сбросив Феликсу небольшую лопату. Свет, исходящий от шкур, упростил задачу. Химик рубил, словно мечом. А раздавив последний хребет чудовища, влез вслед за Ульяной, уселся с нею рядом.
Несколько долгих минут оба сидели, неудобно расположившись на узкой полке, согнув головы под потолком, поджав под себя колени. И дрожали как два осиновых листа.
Столь жалко Ульяна никогда себя еще не чувствовала. Против воли слезы лились по щекам, плечи тряслись в иступленной пляске, в ушах стояло оглушающее шипение. Опустив глаза, она с ужасом поняла, что шипело не в ушах, а снизу. Пол был усеян светлыми змейками. Подобно червям в банке, они копошились меж разбросанными, исковерканными ящиками, по земляным комьям, то исчезая в них, то появляясь вновь. Раскрывая пасти, эти странные, горящие в ночи черви монотонно поедали убитых монстров. Ульяна поняла это по странному подергиванию и медленному утолщению их тел. Все равно что ужи́ лопали лягушек.
За дверью продолжалась незримая битва, что-то грохало, ломалось, разбивалось. Дверь постоянно содрогалась от ударов — вероятно, зверье наскакивало на преграду, из-за которой оно чуяло своих жертв по запаху или пользуясь какой иной сверхвозможностью или сверхсилой.
— Что это? Что это? — стучала зубами Ульяна. — Кто это, Феликс? Ты же ученый, скажи? Как нам выбраться?
Но Феликс молчал, продолжал в унисон с девушкой отстукивать зубами.
— Это я во всем виновата, — продолжала она, сойдя на русский. — Я этих демонов вызвала. Правильно Ванечка говорил, не вечно будет так, что все мне как с гуся вода. Накажет меня Всевышнее существо. Господи Боже, прости меня, окаянную… за то, что бедных докторов в Бюловке мучила, за то, что дядюшке врала и до смерти его извела, за то, что полицейских чиновников изводила, и посла Морингейма шантажировала, и в карты играла нечестно, за то, что Ромэна научила быть подлецом, за то, что Биреева, банкира, заставила поверить в овладевшего его телом демона. И за Катеньку прости…
Вспомнив свой ужасный сон, Ульяна заплакала навзрыд.
Будто как наяву: стоит на коленях, окутанная парами ядовитого газа, клянется уйти в монастырь, клянется больше никогда не нарушать букву закона. Бормоча под нос, всхлипывая, она стиснула руку фабенского химика, прижалась к нему и не заметила, как из-за духоты и смрада стало клонить в сон.
— Не спите, не спите… — затормошил ее Феликс. — Слышите?
Ульяна, было провалившись в какую-то болезненную дрему, наполовину пребывая сознанием в воспоминаниях кошмара, наполовину продолжая дрожать от страха, вскинула голову, больно ударившись о потолок.
— Что слышу?
Она вдруг почувствовала, что почти без сознания, без сил и едва дышит. Просидели в комнатушке невесть сколько — а внизу все извивались белые черви. Изрубленные монстры вдруг принялись страшно вонять: так обычно смердит на скотобойнях. Запахи перепутались. Столько здесь разнообразных удобрений из коробок повываливалось, каких-то лекарств, порошков.
В острой нехватке кислорода Ульяна стала шумно вдыхать.
— Это газ! — вскричала она. — Это газ, Феликс! Нас хотят убить!
Химик схватил ее за плечи и как следует встряхнул.
— Перестань орать, мы свалимся, как уснувшие ненароком куры с насеста. Какой газ? Слышишь? Там по крыше кто-то ходит…
— Кто? — одними губами ответила девушка. Ее лицо так побледнело, что, верно, тоже светилось во тьме.
— Не знаю… За дверью уже стало совсем тихо. Мы должны спуститься вниз и попробовать выломать дверь.
Дверь не пришлось выламывать. Она оказалась незапертой. Нойманн чуть толкнул ее, как та тотчас же распахнулась. Лаборатория тонула в потемках. Но очертания погрома были хорошо различимы в легком свете, исходящем от уличного фонаря напротив. Монстры уже не бросались из стороны в стороны, а отчего-то повалились набок и конвульсивно поддергивали лапами, их морды были в пене и крови. Шерстка больше не горела фантастическим сиянием.
Ученый не стал задерживаться и разглядывать их. Монстры могли в любую минуту, почуяв запах человечины, очнуться от небытия и напасть. Он проскользнул к выходу, почти волоча за собой ополоумевшую Ульяну. Присел у двери, нащупал на полу оброненные ключи и наконец открыл замок.
