— Пол, вы сами-то знаете Майлса Гутиерреса?
— Нет. Но много о нем слышал.
— Что вы о нем слышали?
— По моим сведениям, у него есть бунгало на Виргиния-Ки, и он вроде постоянно трется среди местного бомонда. Кроме того, я знаю, что он художник, у которого иногда покупают картины. Значит, вы его знаете?
— Знаю. Хотя вообще, по слухам, он мертв.
— Мертв?
— Видите ли… — Фрэнк усмехнулся. — Вопрос спорный. Кто-то считает, что он мертв, кто-то — что он жив. И ищет его.
— Кто-то — это кто?
— Кто… — Фрэнк сделал еще один глоток. — Не знаю. Какие-то темные личности, но что они собой представляют — никто не знает.
— Но вообще Майлса Гутиерреса вы вроде знаете неплохо?
— Майлса я знаю мало. Я знаю его, поскольку вообще хорошо знаю местную жизнь. Часто видел его на разных тусовках, сталкивался в казино и ресторанах. Вот его родителей, Анхеля и Бренду Гутиеррес, я знаю больше.
— Больше — почему?
— Я ирландец, и, как большинство ирландцев, человек верующий, регулярно посещающий церковь. Анхель и Бренда Гутиеррес тоже католики, он пуэрториканец, она ирландка. Мы часто встречаемся в соборе, на мессе.
— Анхель Гутиеррес как будто работает крупье в казино?
— Да. Он работает в плавучем казино «Золотой дождь».
— А его жена?
— У Бренды свой массажный кабинет, называется «Трилистник и пальма». Дела у нее идут неплохо.
— Интересно, а почему возник слух, что Гутиеррес мертв?
— Рассказать с самого начала?
— Давайте. — Павел сделал большой глоток, отметив, что пиво отличное. — Я слушаю.
— В воскресенье, когда в аэропорту Опа-Локка совершил посадку самолет из Нью-Йорка, Майлса Гутиерреса вынесли из этого самолета на носилках. В самолете он свалился со своего кресла в проход.
— Почему?
— У него была разбита голова, он истекал кровью. Его отвезли в ближайшую от аэропорта больницу, «Норт-Шор медикал сентер» в Пайнвуд-Парке. Реанимационная бригада чудом вытащила его с того света. Анхель и Бренда, естественно, постоянно дежурили в больнице. Так вот, Анхель сказал мне, что какие-то люди тоже постоянно интересовались здоровьем Майлса.
— Что за люди?
— Неизвестно. Они дежурили возле больницы. Анхель заметил, что они постоянно сидят в машине, стоящей возле выхода из больницы. Однажды он увидел одного из этих людей в больнице, в отделении, где лежал Майлс; тот, подойдя к дежурной сестре, поинтересовался, как здоровье Майлса.
— Может, все дело в травке?
— Да нет. — Фрэнк чуть отодвинулся, чтобы дать официантке возможность поставить на стол тарелки с дымящимся лобстером. Подождав, пока она уйдет, сказал: — Нет, к травке эти люди вряд ли имеют отношение. Анхель, как крупье, знает всех местных наркоторговцев. Тут что-то другое.
— У вас что, нет даже понятия, чем может быть это другое?
— Представьте, нет. Да я особо и не интересовался.
— Так Майлс Гутиеррес в конце концов пришел в себя?
— Думаю, он исчез, так и не успев прийти в себя.
— Как это понять?
— Так и понять. Бренда рассказала, что, когда пошел на поправку и начал вставать, он попросил ее принести в больницу джинсы, тенниску и кроссовки. Сказал, что не может ходить в халате, который там дали. А когда она на следующее утро пришла в больницу, Майлса в палате уже не было. Бренда подняла шум, вызвала полицию, стала уверять, что его похитили. Но копы установили, что он ушел сам.
— Что, больше вы о нем ничего не знаете?
— Нет. Я не настолько поглощен дружбой с Анхелем и Брендой, чтобы вникать в подробности жизни их сына. Знаю только, что из дома матери он уехал на машине, а потом кто-то обстрелял эту машину из автомата в районе Коралл-Гейт. А может, еще раньше.
— Кто обстрелял, вы не знаете?
— Нет. И никто этого не знает.
— У вас есть кто-то знакомый в «Норт-Шор медикал сентер»?
— Есть, сержант Максвелл из охраны. Хотите, я ему позвоню?
— Сделайте одолжение. Вообще, странная история. Полицейские находят в центре города машину, которую обстреляли из автомата, и у копов нет даже версии, кто это сделал.
— Тем не менее это так. — Покончив с первой кружкой, Фрэнк взял вторую. Отхлебнув из нее, сказал: — Здесь, в Майами, Майлс довольно известный человек. Ну и, понимаете… Наблюдая за ним, я в конце концов пришел к выводу, что все, что он делает, его бунгало, где идут постоянные тусовки, и он сам — нечисто.
— Как понять «нечисто»?
— Да никак не понять, нечисто — и все. Хотя художник он, если честно, неплохой, мне его картины нравятся.
— Фрэнк, извините, но вы все время говорите загадками.
— Говорю, потому что сам Майлс Гутиеррес — загадка.
— Ладно, давайте вернемся к бунгало Майлса.
— А что бунгало… Вообще, сначала он попытался сделать из этого бунгало что-то вроде салона для богемы. Но, как это всегда бывает, получился обычный притон.
— Что оно собой представляет, это бунгало?
— Большое, хорошее бунгало. Вообще, вы знаете, сколько стоит бунгало на Виргиния-Ки?
— Предполагаю, что много.
— Два миллиона долларов. Это не считая денег, которые нужно дать в мэрии, чтобы разрешили построить дом на земле муниципалитета. Когда я спросил Бренду, где он взял деньги, она сказала, что продал за большие деньги картину. Но я знаю, больше пяти тысяч Майлс ни за одну свою картину еще ни разу не получал.
То, что рассказал Фрэнк, кое-что проясняло. Но было несколько моментов, которые Павел мог уточнить только с помощью родителей Майлса Гутиерреса. А также полицейских, работающих в «Норт-Шор медикал сентер».
Глава 11
Поставив «сааб» в даунтауне Манхэттена, Джон некоторое время сидел в машине. Павел оказался прав: как только он сказал по телефону секретарше Фреда Луксмана, что звонит телохранитель Лины Гжибовски, ему сразу же дали аудиенцию. Однако сейчас он понятия не имел, о чем говорить и как построить беседу.
Решив наконец, что особо раздумывать не стоит, вышел из машины, стоящей на специальной стоянке для гостей «Луксман организейшн», и вошел в здание.
Здесь, возле рамы металлодетектора, расположились два охранника в форме; еще два человека в штатском прогуливались чуть поодаль. Позы этих мощных парней и их взгляды не оставляли сомнения, что они тоже работают в охране.
Один из охранников в форме, посмотрев на него, спросил:
— Сэр?
— У меня назначена встреча с мистером Фредом Луксманом.
