— Ну… Она пострадала. Боюсь, вы уже не сможете ею воспользоваться.
— Я с этим давно смирился. В моей машине должно было остаться некоторое количество пуль. Их где-нибудь исследовали?
— Мистер Лейтнер… — Хьюдж сцепил руки. — Делом с вашей машиной занимается полиция Джерси-Сити, на территории которого вас обстреляли. Так что по всем вопросам, связанным с вашей машиной, обращайтесь к ним. Наверное, пули, которые остались в вашей машине, исследовали. Но я ведь занимаюсь расследованием убийства Кеннета Луксмана, а дело с обстрелом вашей машины, я в этом глубоко убежден, никакого отношения к этому убийству не имеет.
— Сомневаюсь. Мне кажется, этот обстрел имеет самое прямое отношение к убийству Кеннета Луксмана. Кстати, хочу спросить: вы выполнили мою просьбу выяснить, есть ли в досье полиции по русской организованной преступности что-то о человеке по кличке Косой?
— Мои коллеги, занимающиеся русской организованной преступностью, сообщили мне, что в России эта кличка весьма распространена и ее могут носить многие. Вчера я послал Берри к портье Санчес, попросив показать ей фотографии нескольких русских, и она опознала на одной из фотографий человека, который приходил к ней за полчаса до убийства Луксмана и интересовался, дома ли Гжибовски.
— И кто этот человек?
— Его зовут Джордж Кирьят, он израильтянин русского происхождения. Но след оказался ложным, никакого отношения к убийству Кеннета Луксмана мистер Кирьят не имеет.
— Не имеет?
— Нет. Вообще, это весьма респектабельный и уважаемый бизнесмен, я его допросил в присутствии адвоката, и он сказал, что он давний и тайный поклонник Гжибовски и время от времени посылает ей анонимно подарки. В тот день он послал ей фарфоровый сервиз, что соответствует истине, он сохранил чек от покупки и показал мне. У вас лично есть какие-то претензии к мистеру Кирьяту?
— Нет, никаких.
— У меня тоже. Так что пока в вашей версии, что Кеннет Луксман был связан с русской организованной преступностью, слишком много несостыковок.
Джон предпочел промолчать, и Хьюдж, так и не дождавшись его реакции, изобразил дежурную улыбку:
— Мистер Лейтнер, не буду вас больше задерживать, в любом случае спасибо, что пришли. И очень надеюсь, как только у вас появятся сведения о Гжибовски, вы нам тут же об этом сообщите.
Глава 14
На веранду, опоясывающую массажный и косметический кабинеты «Трилистник и пальма», Бренда Гутиеррес вышла ровно в шесть часов. Это была высокая стройная женщина, одетая с большим вкусом и выглядевшая никак не старше сорока лет. У нее были коротко стриженные рыжие волосы, серые глаза, красивый маленький нос, чувственные властные губы. Белый полотняный костюм с чуть укороченной юбкой выгодно показывал ее красивые ноги; это же относилось и к бежевым туфлям на небольшом каблуке. В руке она держала элегантную серую сумочку.
Выйдя, Бренда мельком глянула на «ягуар» и сидящего в ней Павла и повернулась, чтобы запереть дверь.
Когда она стала спускаться по небольшой лестнице, он встал и вышел из машины.
Остановившись в трех шагах от него, женщина прищурилась:
— О… Наверное, вы мистер Мэлони? Стив Мэлони?
— Совершенно верно. А вы Бренда? Бренда Гутиеррес?
— Да. Фрэнк предупредил, что вы меня встретите. — Улыбнувшись, протянула руку.
Пожав ее, Павел сказал:
— Очень приятно.
— И мне очень приятно. Вы хотели посмотреть работы моего сына?
— Да, очень хотел бы.
— Фрэнк сказал, вы любитель живописи?
— Да, я собираю живопись. Причем в основном меня интересуют работы современных американских художников. Я давно уже слышал, что в Майами есть несколько интересных молодых художников, так ведь?
— Наверное. Но, если честно, я знаю в Майами только одного такого художника — собственного сына.
— О работах вашего сына мне как раз и рассказал Фрэнк. Поэтому я очень хотел бы их увидеть.
— Большинство работ моего сына хранится в его доме на Виргиния-Ки. Хотите поехать и посмотреть?
— Да, если вы так любезны.
— Хорошо, давайте. Вы вообще знаете Майами?
— Не очень хорошо. Я из Нью-Йорка.
— Фрэнк мне сказал. Тогда держитесь за моей машиной. Это не очень далеко, минут пятнадцать езды.
Проехав на юг по бульвару Бискейн, белый «форд» Бренды выехал в конце концов на Бриккел-авеню и, обогнув «Бриккел-отель», повернул на Рикенбекерскую дамбу. После того как мимо проплыл указатель, предупреждающий, что они въезжают в сектор частных владений, «форд» покатил по двухрядной асфальтовой ленте. Затем возник еще один указатель, сообщающий, что эта дорога ведет к «Миа Палома». В просветах пальм мелькнул океан.
Проехав немного, машина Бренды встала у двухэтажного бунгало. Здание стояло метрах в ста от океана.
Остановив «ягуар», Павел услышал, как Бренда выключила мотор, и выключил свой.
Машины стояли на небольшой асфальтовой площадке с тыльной части дома. С этой стороны бунгало было прикрыто густыми зарослями парка, тянущегося вдоль всего острова Виргиния-Ки, передняя его часть выходила на песчаный пляж. Место было поистине райским.
Выйдя из машины, Бренда кивнула:
— Идемте, я покажу вам дом. Там висят многие картины Майлса.
Взяв кейс, Павел последовал за ней. Он уже заметил, что мать Майлса Гутиерреса дает ему понять, что он ей нравится; не скрывал ее интереса к нему и взгляд, который она бросила сейчас. Открыв дверь, улыбнулась:
— Проходите. — Подождала, пока он войдет. — Хотите что-то выпить?
— Сначала я хотел бы просто походить по дому. И посмотреть картины.
— Хорошо, я пока займусь хозяйством.
Бренда скрылась в глубине дома, он же, подождав, осмотрелся.
На уровне второго этажа, опоясывая всю гостиную, тянулась деревянная балюстрада с резными перилами. Часть потолка наверху занимал цветной витраж, сквозь который пробивался солнечный свет. Одну стену в гостиной занимал большой камин, в углу стоял длинный обеденный стол. Вдоль стола с двух сторон и с торцов были расставлены обитые кожей стулья с высокими спинками. Он насчитал десять стульев. Вдоль стен были расставлены кресла, на стенах висело несколько картин.
Судя по тишине, Бренда была где-то далеко, он открыл кейс и достал радиодетектор.
На ближайшей к нему картине была изображена скала, на которую обрушивается вспененная волна. За скалой на песке, как можно было понять, укрываясь от изображенной художником бури, сидели две чайки.
В картине, написанной безусловно настоящим профессионалом, чувствовалось настроение.
Поводил радиодетектором вдоль стен у картины и возле рамы. Прибор не среагировал, и он подошел к следующей картине.
