Судья кивнул, помощник махнул рукой, и в зале наступил полумрак. Шапиро сел за стол, включил компьютер, сделал несколько движений мышкой, и на экране появились Кейес и Кирьят, сидящие в бунгало на Виргиния-Ки. Звук, как понял Павел, Шапиро умышленно включил на полную мощность, чтобы всем в зале было отчетливо слышно каждое слово.
Все три минуты с небольшим, пока демонстрировалась запись, в зале стояла мертвая тишина. Когда экран погас и под потолком вспыхнул свет, зал загудел. Судья, стукнув несколько раз молотком, крикнул: «Тихо! Прошу соблюдать тишину!», но это не помогло, с порядком в зале было покончено. Шум усилился, несколько зрителей встали со своих мест, человек пять, выйдя из рядов, приблизились вплотную к барьеру. К общему шуму добавились голоса нескольких человек, доставших мобильные телефоны и заговоривших одновременно. Но окончательный хаос в ход заседания внес Кейес.
Некоторое время он настороженно оглядывался, а затем, улучив момент, встал со своего места и бросился к боковой двери. Павел инстинктивно дернулся было, чтобы броситься вслед за ним, но вовремя остановился — у самой двери Кейес был схвачен тремя крепкими молодцами в штатском, опередившими полицейских.
Попытка свидетеля убежать привела в движение всех, заставив вскочить и тех, кто еще оставался на своих местах. Пока все это происходило, судья непрерывно стучал молотком по столу и кричал:
— Спокойствие! Прекратите шум! Что происходит? И вдруг Павел осознал, что, увлекшись наблюдением за Кейесом, забыл о Сандре Келли. Обернулся к стене, и его охватило ощущение безысходности. Окруженный хаосом, прислушиваясь к крикам, он понял, что вряд ли успеет помешать тому, что сейчас произойдет. Он увидел, что в общей суматохе здесь, рядом, возле него осмысленно действуют только два человека — Джон и Сандра Келли. Джон, отчаянно расталкивая стоящих на его пути полицейских и агентов ФБР в штатском, пытается пробиться к Сандре Келли, что же касается журналистки, то она хочет только одного — подойти как можно ближе к Лине. Причем Лина не замечает этого, поскольку, пригнувшись, о чем-то тихо переговаривается с Шапиро.
Его охватило секундное оцепенение, во время которого он наблюдал, как журналистка, обходя людей, забивших проход у барьера, неуклонно приближается к Лине. Диктофон она по-прежнему держит в вытянутой руке, и именно в этот момент Павел догадался, что журналистка не просто держит диктофон, она целится. Он понял, чего хочет Сандра Келли — она хочет выстрелить в Лину. Об этом говорит все, что сопровождает ее приближение к Лине с вытянутым вперед диктофоном, от позы до мимики.
Краем глаза он снова увидел Джона, расшвыривающего людей, которые мешали ему подойти к журналистке. А также услышал, как Сандра Келли, продолжая свое движение к барьеру, крикнула:
— Мисс Лина Гжибовски! Обернитесь!
Лина обернулась, недоуменно разглядывая журналистку, и Павел прыгнул, чтобы повалить журналистку на пол. Пока он летел, журналистка успела выкрикнуть в лицо Лине:
— Убийца! Получай!
Однако в следующую секунду она заметила летящего на нее Павла и инстинктивно повернула руку в его сторону. Ему показалось, что он сможет ее опередить и повалить на пол, но он ошибся — в конце его прыжка диктофон тупо дернулся, как дергается ствол пистолета во время выстрела. Он понял, что это и есть выстрел, потому что одновременно с грохотом что-то со страшной силой полоснуло его по шее. Прислушиваясь к медленно затихающим вокруг крикам и уходящему свету, он попытался вырваться из охватывающей его ледяной мглы и не смог.
Глава 44
В просторной комнате для допросов, расположенной в центральной нью-йоркской тюрьме Эм-Си-Ай, находились сейчас, помимо стола и трех стульев, еще адвокат Билл Розенблатт и Узденников.
Розенблатт нервно расхаживал по комнате, Узя, облаченный в цивильный костюм, белую рубашку и галстук, сидел за столом. Положив руки на стол, он мрачно рассматривал блестящие браслеты на своих запястьях, изредка переводя взгляд на адвоката.
Остановившись наконец возле стола, Розенблатт выдавил еле слышно:
— Дьявол… Как они вас подловили… Как подловили… Они подловили вас, как последних цуциков… Алекс?
Отвернувшись, Узя уставился в пустую стену. Наконец сказал бесстрастно:
— Подловили, и что?
— Ничего. Вы не должны были позволить им этого.
— Чего «этого»?
— Так себя подловить.
— Билл… — Узя с усмешкой посмотрел на Розенблатта. — Билл, да, мы не должны были. А вы куда глядели? Куда глядели вы, лучший адвокат Америки, и вся ваша команда? Вы же огребали кучу денег от босса — так куда вы смотрели?
Подумав, Розенблатт сел на стул напротив. Поднял руку, сдул что-то с обшлага пиджака и снова положил руку на стол.
— Алекс, перестаньте. Я не должен был никуда смотреть.
— То есть как это вы никуда не должны были смотреть?
— Так. Это не моя профессия. — Голос Розенблатта был спокойным и ровным. — Я адвокат, и мое дело защищать вас в суде, а смотреть, чтобы вас не подловили где-то вне суда, должны кто угодно, только не адвокаты. Этим должны заниматься другие люди.
— Другие люди… — Мотнув подбородком, Узя выругался. — Другие люди… Какие еще другие люди?
— Не знаю какие, но никак не адвокаты. Ну, хотя бы… Ну, хотя бы, прежде всего, этим должны были заниматься вы сами. Кроме того, вы сами говорили мне, что у «Хьюмэн инвестигейшн» есть своя служба секьюрити, довольно мощная. Однако она все прошляпила и позволила вас подловить.
Узя буквально со звериной ненавистью посмотрел на свои наручники. Хорошо хоть, он не услышал, что во главе этой самой службы секьюрити, которую адвокат имел в виду, стоит он сам, Александр Узденников.
— Ладно, Билл, ладно, нас подловили, но надо что-то делать. — Узя стукнул по столу двумя кулаками так, что загремели наручники.
Это привело к тому, что в комнату заглянул конвоир, но после успокаивающего жеста Розенблатта дверь закрылась.
— Прежде всего вы должны добиться, чтобы меня и Джорджа выпустили под залог.
— Алекс… О каком залоге вы говорите?
— О простом. Вы знаете, в деньгах мы вас не ограничиваем.
— Алекс, да черт вас возьми, вы отлично знаете, вас не отпустят ни под какой залог, пусть это будет хоть сто миллионов. — Розенблатт снова сдул что-то с рукава пиджака. — Посмотрите на свои руки. Даже сюда, на свидание с адвокатом, вас привели в наручниках.
— Гниды… Что я им, зверь?
— Для тех, кто надел на вас наручники, вы гораздо хуже. Запомните: вы с Джорджем сейчас считаетесь особо опасными преступниками, с которых нельзя спускать глаз ни на минуту. Без наручников вы теперь не ступите ни шагу. — Розенблатт сделал вид, что пытается разглядеть что-то в дальнем углу комнаты.
Узя сидел, опустив голову.
