— А кто после смерти Ильи занимается «ОртоДентом»? — поинтересовалась Алла.
— Да вот она и занимается, невестка, Дарья Гальперина. Но владелец — покойный Гальперин. Еще при жизни Ильи он уломал сына переписать все на себя, представляешь? А Дарья — всего лишь генеральный директор, наемный работник. Судя по всему, Гальперин решил не убирать ее после того, что случилось с Ильей, для пользы дела: что ни говори, а она лучше всех знает бизнес, так как с самого начала работала с мужем.
— Она ортодонт?
— Стоматолог. Детский вроде бы. При Илье она исполняла обязанности его заместителя.
— Интересно, как она отнеслась к такому финту муженька?
— Вряд ли в восторг пришла! — хохотнула Марина.
— А как Гальперину удалась эта афера, ведь вдова и сын являются наследниками по закону, и им положена доля вне зависимости от завещания, если Илья таковое составлял?
— Знаешь, я ведь не читала ни само завещание, существует оно или нет, ни внутренние документы «ОртоДента», — ответила Марина. — Если папаша с самого начала выступал соучредителем, а то и главным учредителем — ведь начальный капитал был его, — то все могло быть! Что касается наследственной доли, то Дарья с сыном получили дом и пухленький счет в банке.
— И все-таки ей должно быть обидно!
— А то, — кивнула Марина, — ведь они с мужем начинали бизнес с нуля!
— Кто же выгодополучатель теперь, когда и Гальперин-отец отправился на тот свет?
— Все зависит от завещания и того, успел ли он внести изменения.
— Если нет, то им может оказаться вдова адвоката?
— Возможно, но это все, что я имела тебе сказать, подруженька!
— А что тебе известно о покушениях на жизнь Гальперина?
— Честно говоря, я только слышала, что его пытались убить дважды. Поймали ли злодеев, не в курсе — тебе-то проще это выяснить по своим каналам!
— У меня весьма скудные сведения, — пожаловалась Алла. — Только то, что я успела нарыть до того, как поняла, что Гальперин умер неестественной смертью. Вернее, скажем так: умер он в конце концов не от того, от чего умирал!
— Ну теперь ты выкладывай, — потребовала Марина. — Ты же понимаешь, я спрашиваю не корысти ради, а исключительно из любопытства!
Алла начала излагать подруге факты, почерпнутые из беседы с патологоанатомом. Когда она закончила, адвокатесса тихонько присвистнула.
— Ну надо же… Может, ошибка?
— Может, и так, только уж больно много плохого случалось вокруг покойника, закончившегося-таки его смертью!
— Тебе виднее, ты ведь следователь. Твое дело — доказывать, что произошло преступление, и искать бандитов, а мое…
— А твое — этих бандитов отмазывать!
— И потом мы встречаемся и празднуем чью-нибудь победу… Послушай, а вдруг это и в самом деле была настоящая эвтаназия?
— То есть Гальперин кого-то попросил помочь ему умереть?
— Ну да. Что тогда?
— Тогда как адвокату тебе должно быть известно, что в Российской Федерации такого понятия не существует. По нашим законам это — убийство.
— Есть идеи?
— Ты же помнишь, где это произошло? В больнице любой мог найти нужные компоненты для смертельной инъекции, для этого вовсе не обязательно быть врачом — и медсестра, и даже нянечка способны сделать два укола!
— Да, если бы он умер дома, было бы легче, — согласилась Марина. — А если Гальперин не хотел умирать?
— Ну он оказался в стационаре, в заведомо беспомощном положении, и злодеи вполне могли закончить то, что не удалось сделать ранее. Ты сама мне назвала несколько возможных подозреваемых.
— Ну да, его жена, потом — Дарья Гальперина…
— И «Дента-Люкс». Любой мог выступить заказчиком, не говоря о тех, кого мы пока не знаем.
— Прав оказался Дед, да? Все указывает на убийство!
«Дедом» называли непосредственного начальника Аллы, генерал-майора юстиции и руководителя следственного управления Андрона Петровича Кириенко. Вот уже лет пять он собирался на пенсию, и каждый раз это событие откладывалось — по разным причинам. В прошлом году отметили его шестидесятилетие, но, несмотря на ожидания многих, Дед по-прежнему сидел в своем кабинете, незыблемо, как Медный Всадник. Он дал Алле мало информации, но у нее создалось впечатление, что самому ему известно больше. Надо будет как следует его тряхнуть и добиться ответа на вопрос, почему возникла версия об убийстве человека, который и так умер бы в ближайшее время без всякой помощи со стороны!
* * *
— Значит, убийство, — задумчиво пробормотал Кириенко. Он сидел за своим любимым столом с потертой столешницей, сделанным из мореного дуба. Он перевез этот стол со старого места работы и вот уже лет двадцать отбивался от предложений секретарши, которую также перетащил сюда, сменить его на что-то более современное. Или, по крайней мере, новое. Секретаршу, Агриппину Матвеевну, Дед тоже менять отказывался: она была ему не менее близка, чем собственная супруга, одна-единственная, с которой он прожил сорок лет. Алла порой гадала, было ли между ними что-то большее, нежели полное взаимопонимание. Агриппине Матвеевне исполнилось шестьдесят, но выглядела она лет на десять моложе, умудрившись сохранить по-девичьи стройную фигуру, густоту волос и потрясающе гладкую кожу. Возможно, к последнему имел непосредственное отношение пластический хирург, но Алла считала, что женщина имеет право заботиться о собственной внешности любым доступным ей способом. Поход к хирургу-косметологу она полагала скорее подвигом, которым стоит гордиться, нежели преступлением, которое следует скрывать.
— Честно говоря, не ожидал! — добавил генерал-майор после того, как секретарша, водрузив на стол поднос с двумя чашками кофе, удалилась.
— Не ожидали, но отправили меня проводить дознание? — недоверчиво подняла бровь Алла.
— Я никому не мог доверить такое дело!
— Почему?
Дед тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла, такую же видавшую виды, как его стол.
— Да потому, что ко мне обратился человек, который… короче, которому я кое-чем обязан. Серьезно обязан, видишь ли.
— Кто-то из друзей Гальперина? Признаться, после всего, что я узнала об этом мужике за последние двое суток, удивлена!
— Ко мне приходил душеприказчик Гальперина.
— Душеприказчик — у адвоката? — еще больше поразилась Алла.
— Это, знаешь ли, не одно и то же!
— Хорошо, так что же этот душеприказчик от вас хотел?
— Чтобы я проверил обстоятельства смерти Гальперина.
— У него есть основания сомневаться, что она наступила от естественных причин?
— Да. Он утверждает, что за некоторое время до попадания в больницу с травмой адвокат начал заговаривать о том, что ему, дескать, не дадут умереть своей смертью.
