— Боюсь, что да, — нехотя выдавил из себя адвокат.
— Этого не будет!
— Дарья, послушайте…
— Не собираюсь я ничего слушать — этого не случится! Мой сын не обязан вспоминать…
— Вы правы, — согласилась Алла, — он действительно не обязан. И вы как любящая мать можете помешать этому произойти.
— Как? — Голос Дарьи звучал умоляюще. На краткий миг Алла испытала к ней жалость, но это чувство быстро улетучилось.
— Сделайте признание.
— Дарья, вы не можете! — закричал Блохов. — Если вы сейчас заговорите, я не смогу вам помочь!
— Это — лишь вопрос времени, — сказала Алла. — Мы допросим Яшу (хотя, видит бог, мне бы очень не хотелось этого делать!), а ваш любовник под давлением доказательств прервет обет молчания. Кто окажется в проигрыше? Вы одна!
— Дарья Юрьевна… — снова начал адвокат, но женщина остановила его взмахом руки.
— Не надо, — едва слышно пробормотала она. — Я… я все расскажу. Мне это зачтется? У меня ведь сын…
Алла хотела сказать, что ей следовало думать о сыне, когда она убивала его приемного отца, но сдержалась. Учить взрослую женщину морали поздновато, да и бесполезно: у Дарьи всегда была собственная мораль, которую она гнула и ломала в зависимости от своих потребностей.
— Как я говорила, чистосердечное признание и наличие малолетнего сына могут смягчить наказание, — согласилась Алла. — Кроме того, я практически убеждена, что своими руками вы никого не убивали. Так я включаю запись?
Дарья помедлила, после чего кивнула. Алла включила стационарную камеру, закрепленную на столе — последнее новшество, с боем выбитое Дедом пару месяцев назад. Блохов сидел молча, полуприкрыв тяжелые веки и, судя по всему, умыв руки, предоставляя клиентке самой себя закопать.
— Моего мужа, Илью Гальперина, убил Казимир Рынский, — начала Дарья глухим, безжизненным голосом. — Я попросила его.
— Начните с того, почему вы это сделали, — подсказала Алла.
— Во всем виноват этот ублюдок, Борис Гальперин! Когда я встретилась с Ильей, то подумала, что жизнь наладилась. Я работала по восемнадцать часов в сутки, пытаясь заработать деньги и репутацию, и один бог знает, что мне приходилось для этого делать! Женщине, имеющей цель, трудно пробиться — гораздо тяжелее, чем мужчине…
Тут Алла склонна была согласиться с Дарьей: она и сама не раз испытала на себе справедливость этой истины, борясь и с обстоятельствами, и с мужчинами, считавшими себя куда достойней нее просто потому, что являлись представителями противоположного пола.
— Когда Илья предложил мне работать на него, я обрадовалась. Дело было новым, работы — непочатый край, но я никогда не боялась вызовов. Наоборот, они меня вдохновляли, как и перспектива создать что-то прекрасное практически с нуля!
— Мне известно, что вам удалось выручить Илью из щекотливой ситуации.
— Верно. Мы были коллегами, но после той истории Илья взглянул на меня другими глазами.
— Итак, вы стали любовниками, — констатировала Алла, не желая, чтобы Дарья вдавалась в подробности их с Гальпериным романа. — А когда и при каких обстоятельствах произошла ваша встреча с Казимиром Рынским?
Блохов встрепенулся и, повернувшись к клиентке, в последний раз воззвал к ее здравому смыслу:
— Дарья, у вас еще есть возможность все это прекратить!
Она покачала головой, и адвокат снова откинулся на спинку стула с выражением безнадежности на лице.
— Мы открывали филиал в Кронштадте, — продолжила Гальперина. — Я занималась подбором штата и проверяла присланные по почте резюме. Среди них оказалось одно, привлекшее мое внимание.
— Рынского?
— Да.
— Всколыхнулись былые чувства?
— Его квалификация и опыт соответствовали нашим требованиям, и я подумала… Не знаю, что я тогда подумала, но попросила секретаршу позвонить ему и пригласить на собеседование.
— Как он отреагировал, увидев вас?
— Обрадовался. Казимир не держал на меня зла, хотя я и поступила с ним не лучшим образом. Оказалось, он все еще любил меня, хотя и успел за это время обзавестись семьей и детьми… Ну что мне было делать?!
— Если вы мое мнение спрашиваете, то вам представился шанс все исправить и воссоединиться с любимым человеком. Это разрушило бы его семью, но было бы абсолютно законно — дело житейское!
— Но мы с Ильей уже начали встречаться!
— «Встречаться» — в постели?
— Вы все понимаете!
— Значит, вы решили спать и с Ильей, и с Казимиром?
— В ваших устах это звучит как обвинение в проституции! Я боялась, что Илья заставит меня уйти из «ОртоДента», узнав об отношениях с Казимиром, а это стало бы концом моей так успешно начавшейся карьеры! Наконец-то у меня было все — любимый мужчина и мужчина, который позволял мне реализовывать свои амбиции. Наконец я стала кем-то!
— Все изменилось, когда вы поняли, что беременны?
— Я хотела ребенка, но не знала, чей он… И я рассказала о беременности Илье.
— Не Казимиру, которого, по вашим же собственным словам, любили?
Дарья кивнула.
— Вы хотели посмотреть на его реакцию? — продолжала Алла. — Выяснить, не заставит ли это его жениться на вас?
— Я знала, что у Ильи в юности была любимая девушка и тот роман оставил в его душе глубокую рану.
— Что еще вам было известно об этом?
— Только то, что она обманула Илью. Изменила, если быть точной. А он хотел сделать ее своей женой!
— Вы все знали и поступали точно так же?
Дарья опустила глаза, однако Алле не показалось, что женщина раскаивается. Вся ее жизнь говорила о том, что Дарья искала выгоду для себя, не считаясь с чувствами других!
— Илья сразу предложил пожениться, узнав о беременности?
— Да. Он хотел детей.
— И вы не сказали ему, что ребенок не его?
— Откуда я знала, чей он? — с вызовом вопросила Дарья. — Он вполне мог быть Ильюшиным!
— Мне кажется, женщина знает, кто отец ее ребенка, — покачала головой Алла. — Когда вы выяснили, что Яша — сын Казимира?
— Года в два, наверное. Он рос, сильно напоминая его — повадками, улыбкой… Но Илья ничего не замечал. Он любил Яшу, и я подумала, что все к лучшему.
— А Казимир знал, что у него есть сын?
— Я ему не говорила.
— Вы не рассказали отцу?
— Зачем? — пожала плечами Дарья. — У него семья. Скажи я Казимиру правду, все могло измениться!
— А вас устраивало, как есть?
Дарья кивнула.
— С Ильей было непросто, как с любым мужчиной. С мужчиной-руководителем, от которого зависит прибыль фирмы и судьбы многих людей, тяжело вдвойне. Но мне нравилось работать с ним. Наверное, даже больше, чем быть его женой.
