«Это к вопросу о легендарных оленеводах, – еще раз мысленно ответил Диметилу Валерка. – А у меня, надеюсь, еще будет возможность показать, что в стрельбе я не самый последний…»
Из воспоминаний его вырвал крик Зденека:
– Медведь! Медведь!
– Где медведь?! – крутанулся к чеху Диметил.
– Вон там, на горе! На горе стоит! Нет, сюда бежит! – Зденек тыкал рукой в вершину яра.
Теперь и Валерка увидел медведя, который, будто черный шар, быстро катился по склону в их сторону. Диметил принялся громко колотить геологическим молотком по котелку, пытаясь остановить зверя. Зденек то выкрикивал какие-то испуганные слова на чешском, то бросался раздувать костер. Но медведь не обращал на все это никакого внимания. Счет шел на секунды.
– Если не остановится вон у того дерева!.. – тоже прокричал Валерка и махнул рукой в сторону большой сосны метрах в семидесяти. – Я начинаю стрелять!
Он вдруг вспомнил, что медведь при кажущейся своей неуклюжести пробегает стометровку всего за семь секунд, но внутри у Валерки ничего не дрогнуло. Он опустился на колено, поднял карабин, привычно вывел мушку в середину прорези прицела, сравнял по высоте с его краями, вынес чуть вперед бегущего зверя и плавно нажал на спуск. После первого же выстрела медведь несколько раз перекувырнулся через голову и покатился по склону. Вторую пулю Валерка всадил в уже мертвого зверя. А третий выстрел просто не стал делать. Все произошло для него как-то слишком просто и буднично, хотя Зденек еще несколько минут не мог прийти в себя от пережитого потрясения. Под впечатлением был и Вадим.
Потом они долго трясли Валеркину руку и хлопали его по плечу, называя спасителем. А он никак не мог понять, почему среди лета, когда вокруг столько пищи, медведь вдруг решил проявить такую агрессивность. Даже если это и была медведица с медвежатами, люди-то находились слишком далеко от выводка, чтобы представлять какую-то опасность. Из-за чего, зачем она на них напала?.. Ответа на этот вопрос не находилось, хотя, когда они сняли со зверя шкуру, то поняли, что это и впрямь была медведица. Первая пуля попала ей прямо в сердце, вторая прошила наискосок легкие и печень. Шансов у нее не было никаких…
Валерка поднялся на яр – посмотреть, нет ли где там медвежат, но из распадка на край обрыва вел лишь ее одинокий след…
Пришлось на этом месте и заночевать. Пока ободрали медведицу, пока разделали и опустили мясо в холодную воду, чтоб не портилось, подкрался вечер. Вадим принялся колдовать у костра над свежатиной, Зденек, пережив «медвежьи» эмоции, опять вспомнил про свою главную страсть и полез на склон с сачком. А Валерка сидел на камне у самого берега, смотрел на бесконечно бегущие мимо зеленовато-голубые струи и раз за разом прокручивал в памяти киноленту этой внезапной и необъяснимой дуэли человека и зверя.
И если сразу после выстрелов исход этого поединка показался ему простым и закономерным, то сейчас он начал осознавать, что все могло закончиться совсем не так благополучно. Стоило ему промазать один, два раза или только ранить медведицу, сейчас бы не они свежевали ее, а она их. Наган Вадима с его не слишком-то мощной пулей вряд ли бы остановил разъяренного зверя, для этого нужно было очень хорошо из него попасть. Дала бы медведица это сделать, успел бы Вадим, не дрогнул бы?.. Вряд ли… И сейчас бы его, Валерки, уже просто не было… Мать и отца жалко… Как бы все перенесли?.. Он-то знает, что это такое… Маринка… А она ведь сегодня утром… во сне… она, кажется, стояла под этим самым яром?! И наверх показывала. Неужели предупредить пыталась?! Маринка…
В аэропорту Якутска, за день до отлета Маринки в Томск, они вместе провожали в Москву двух одноклассниц, решивших попытать абитуриентское счастье в столичных вузах. И просидели в тридцатиградусную жару несколько часов на раскаленной привокзальной площади. Маринке, видимо, стало жаль его, томящегося в этом пекле, и она вдруг сказала: «Завтра ты меня провожать так рано не приезжай, хорошо?» Он тогда молча кивнул ей, а в голове тут же всплеснулось решение: «Раз так, раз хочешь побыстрее проститься – не приеду вообще!»
Валерка знал, что, останься он в городе, все равно не выдержит и поедет в порт и поэтому с вечера попросился на рыбалку с дядей. С противоположного берега Лены Валерка видел, как ровно в полдень с аэродрома поднялся Ил-18 и взял курс на запад. В этом самолете сидела ничего не понявшая и, конечно, обидевшаяся на него Маринка. Естественно, она не написала из Томска, как договаривались. А он запомнил из ее адреса только улицу. Ни номера дома, ни квартиры. Нового адреса Маринкиных родителей он тоже не знал. Ниточка оборвалась. Правда, однажды летом, когда он был на практике, к тете зашла Маринка, которая оказалась в Якутске по каким-то делам. Спросила про него и тут же ушла, не оставив почему-то ни письма, ни записки. «Прямо красавица стала», – рассказывала потом Валерке тетка.
А она и в школе была такой, только он этого как-то не ощущал. Совсем недавно, рассматривая старый фотоальбом, Валерка вдруг отметил, что у Маринки были стройные, красивые ноги и ей очень шла мини-юбка. И глаза у нее были необыкновенные – большие, распахнутые, ярко-голубые, как незабудки, светились. А когда она распускала волосы, их светло-русая волна накрывала всю спину. Пожалуй, она должна была бы стать красивей Марины Влади. И куда он только смотрел? Ну и дурак же был! Сам виноват, упустил свое счастье.
«Виноват… виноват… виноват…» – с этой мыслью он тогда и уснул в Усть-Вилюйске. Снилась Валерке, конечно, Маринка. Она бежала навстречу ему по огромному цветущему васильковому полю, перебегала речку, разбрызгивая отраженные в ней облака, но, не добежав нескольких шагов, вдруг растворялась в воздухе и исчезала. Видение повторялось раз за разом, и он снова и снова хватал руками пустоту.
– Пойду прогуляюсь, – произнес он вслух для самого себя, поднявшись утром, – голову проветрю.
И тут же внутренне усмехнулся: «Ты не голову проветрить хочешь, друг, а надеешься на случай, мечтаешь встретить Маринку на улице. Ну что же, иди. Вдруг повезет…»
Он пробродил по улицам часа два, вдоль и поперек пересек поселок, с надеждой вглядываясь во всех идущих навстречу женщин. Несколько раз сердце его вздрагивало, когда вдалеке появлялся стройный, казавшийся знакомым силуэт. Но в очередной раз женщина проходила мимо, и он вздыхал: «Нет, не она…»
Не повезло и в опустевшей на выходные школе, где занималась своими делами только одна новая молоденькая учительница, которая, конечно же, не знала ни его, ни одноклассников. И вахтерша при входе сидела совсем другая, не та тетя Маруся, что была бессменным стражем школьных врат долгие годы и помнила каждого из них не хуже родителей.
Он снова пошел в центр поселка. На клубе, в который они когда-то ходили с Маринкой, висела афиша, приглашавшая на французскую кинокомедию. Подумав, Валерка зашел в кассу и попросил билет на вечерний сеанс, отметив про себя, что теперь-то Маринка на дневные наверняка не ходит, а посмеяться она любила, на комедию может прийти.
– Какой вам ряд? – вежливо поинтересовалась кассир.
