Но когда она добралась домой, ее уже ждали. Подходя к двери, она почувствовала, что ее ждал Кан. Чтобы понять это, ей даже не требовалось использовать Орлиное Зрение. Старый наставник ее отца вечно пах рыбой.
– Входи, – сказал он с другой стороны двери. – Нам нужно поговорить.
Чжи вошла и увидела, что он сидел на любимом стуле отца – низком, с высокой спинкой и круглыми ножками. Вид этого старика, который сидел на нем, скрестив ноги, взбесил ее.
– Мне не хочется разговаривать, – сказала она, стоя в дверном проеме.
– Если бы только твои чувства могли спасти наших людей, – протянул он. Свет лампы за его спиной отбрасывал тень на его угловатое лицо.
– Он умер из-за вас! – воскликнула она. – Вы приказали ему…
Кан как будто насмехался над ней.
– Ты действительно в это веришь? Поскольку я думаю, что Орда хана с радостью припишет себе честь его убийства.
Чжи хотела обвинить Кана и продолжала злиться на него, но она знала, что старик говорит правду. Оуэн осознал, что они в этом похожи. Когда его отец умер, он хотел хоть как-то обвинить своих дедушку и бабушку. Он злился, потому что они никогда не воспринимали его отца, никогда не считали его никем другим, кроме как хулиганом, с которым их дочь встречалась в старших классах. Но, в конце концов, Оуэн признал, что их вины в его смерти не было.
– Да войди же ты, Чжи, – сказал старик. – Ты же не можешь вечно стоять на пороге.
Она посмотрела на него. Единственным, что заставило ее войти, была любовь, которую ее отец испытывал к своему наставнику. Это была любовь, которую Чжи никогда не понимала, но из уважения к отцу она должна была по крайней мере выслушать Кана.
– Так вот, – сказал он, когда она села напротив него. – Во-первых, я должен поправить тебя. Я не приказывал твоему отцу идти к стене.
Чжи уставилась на него.
– Не приказывали?
– Нет. Я всегда советовал твоему отцу уйти из армии. Наше Братство работает по-другому. Но твой отец, к его чести, никогда не позволял хорошим храбрым людям умирать.
Она поверила ему, и с этим откровением ее гнев на старика практически испарился, хотя небольшой осадок остался.
– Но его честь не спасла его, не так ли? – добавил Кан, чем вызвал новую вспышку гнева Чжи.
– Его сила перешла к тебе, – продолжил Кан. – Ты должна занять место своего отца. Но как ты почтишь его? Умрешь в сражении смертью храбрых, как он? Или выберешь собственный путь?
– Я не знаю, что я буду делать.
– Я не жду ответа на этот вопрос сегодня. Сейчас я ухожу, а ты подумай, – сказал он, поднявшись со стула.
Он взял трость и поковылял к двери.
– Но теперь я твой наставник, и я хотел бы, чтобы ты чтила не только имя своего отца, но и Братство. Ты могла бы спасти наших людей.
– Как? – спросила Чжи.
– Сделай то, чего не могу я.
В дверях старик повернулся и сказал:
– Будь ассасином.
После его ухода Чжи еще долго сидела на стуле, уткнувшись в лампу, вспоминая отца и сохраняя хрупкую надежду на то, что каким-то образом он все еще жив. Он еще вернется домой. Тело, которое она видела, было ошибкой.
Оуэн тоже вспомнил похожие ощущения. После ухода полицейского, в течение следующих двух дней он умолял маму отправиться в тюрьму для посещения. Полиция допустила ошибку, и его отец там, он живой. Наконец он перестал просить, потому что это только заставляло мать плакать, и в конце концов он понял почему. Отрицание очевидного никогда не делало ситуацию лучше. Обычно все было только хуже, если дело касалось личных переживаний.
Чжи осознала это ближе к рассвету. Погасив лампу, она легла на кровать, держа в руке перчатку отца, и снова заплакала. Приняв, наконец, решение, которое требовал от нее Кан, она заснула со слезами на глазах.
Оуэн очутился в серой пустоте симуляции. Он был здесь раньше, с Вариусом.
– Ты в порядке? – спросила Ребекка.
– Все отлично, – ответил Оуэн, но это прозвучало не так уверенно, как он себя чувствовал.
– Пока все выглядит неплохо. Я собираюсь передать управление Гриффину. Меня, вероятно, уже не будет здесь, когда ты выйдешь, поэтому я попрощаюсь сейчас. И удачи тебе.
– Спасибо, – сказал Оуэн.
Минуту спустя он услышал хриплый голос Гриффина:
– Ты скоро проснешься.
– Понятно, – сказал Оуэн.
– Ты действительно в порядке? Хавьер беспокоится, что эта симуляция может быть для тебя немного трудной.
– Передайте ему мою благодарность за заботу, но я держусь.
– Передам, – пауза. – Похоже, образы снова появляются.
Черный дым пустоты рассеялся, и Чжи открыла глаза. Было позднее утро очередного жаркого дня, чему она была рада. В городе у них была вода и многочисленные бассейны. Деревья отбрасывали тень, дул легкий ветерок. Внизу, у монголов ничего этого не было.
Она встала, умылась и выпила чаю. Потом Чжи подняла неплотно прибитую половицу в комнате своего отца и положила туда его перчатку. Вернув доску на место, она пошла искать старика.
Город проснулся совсем недавно. Из оживленных разговоров Чжи поняла, что новости о битве минувшей ночью уже распространились. И хотя Ван Цзянь победил, город не будет таким, как прежде, пока Монгольская орда полностью не отступит.
Она прошла через центр города и двинулась по дороге, проходя мимо Большого Небесного Бассейна и мастерской инженеров с девятью котлами. Наконец она добралась до храма Ху Го. За ним находился Рыбный Уступ, где по легенде гигант однажды поймал в реке несметное количество рыбы. Пройдя эту каменную местность, на противоположной стороне Чжи увидела Кана, который сидел возле своей хижины и чинил сетку.
– Рад тебя видеть, – сказал он. – Ты напомнила мне твоего отца, когда я смотрел, как ты подходишь.
Она не хотела слышать, как он говорит об отце. Ей пока приходилось скрывать свое горе, даже от самой себя, но это ей не очень удавалось.
– У меня есть для вас ответ.
– Правда? – спросил он, не отрываясь от своих узлов. – И каков твой ответ?
– Я собираюсь убить хана Мункэ, – сказала она.
Он перестал плести, отложил сетку и поднял глаза на нее.
– Повтори.
– Я собираюсь убить хана Мункэ.
Он улыбнулся.
– Я верю тебе. Теперь можно начать твое настоящее обучение.
Глава 7
Шон только что насладился вкусной едой, а теперь его предок стоял у камина, прислонившись к каминной полке, и смотрел на огонь. Пребывая в пожилом возрасте, он недавно женился во второй раз. После ужина он уединился в своей библиотеке, в то время как его молодая жена и дочери сидели в гостиной. Брэндон Болстер был англичанином, который жил в своем имении в Ирландии. У него была прекрасная жизнь, и Шон решил, что он может легко остаться в этой симуляции на долгое время, вне зависимости от того, есть ли там Частица Эдема или нет.
