Дэвиду показалось, что Гриффин проявил более искреннюю заботу о них за последний час, чем Исайя за прошедшие недели. Но этого нельзя было сказать о Виктории. Дэвид всегда считал ее искренней, и ему было интересно, где она была во время этой неразберихи в Эйри.
Дэвид встал и подошел к груде постельных принадлежностей. Он выбрал себе спальный мешок и подушку, потом с помощью ручного насоса накачал матрас. Другие сделали то же самое, и Дэвид снова подумал о различии между этим убежищем и комплексом, из которого они только что сбежали. Здесь можно жить, только если испытываешь тягу к «аутсайдерам». Теперь Дэвид понимал, почему тамплиеры казались такими привлекательными. Они обещали намного больше, чем ассасины, а именно: процветание, безопасность и стабильность.
Гриффин подошел к столу и начал просматривать лежащие там бумаги.
– Что это такое? – спросила Наталья, расправляя свою постель. – Я видела там имя Оуэна.
Хавьер сделал то же самое, что и она, и лег.
– Это доказательства, которые использовали, чтобы осудить отца Оуэна, – сказал он.
– За что? – спросил Дэвид.
– За убийство. – Хавьер подложил под голову подушку. – Во время ограбления банка.
Наталья легла рядом с ним.
– Почему они у Гриффина?
– Потому что я украл их из полицейского архива, – ответил Хавьер. – Оуэн говорит, что его отец был невиновен, и я ему верю. Мы просто должны это доказать.
– Его отец все еще в тюрьме? – спросил Дэвид.
– Нет. Он умер там.
Дэвид сглотнул появившийся в горле комок и притих, не зная, что сказать после этого. Его собственный отец всегда был рядом, надежный и любящий, и он принимал это как должное.
– Я не знала, – прошептала Наталья.
– Он не разговаривает с кем попало о таких вещах. Но теперь вы, ребята, не кто попало, – Хавьер вздохнул. – Именно так Монро и втянул нас. Оуэн хотел войти в воспоминания своего отца, но Монро не смог этого сделать.
Дэвид вспомнил слова Грейс, что Анимус – это не игра. Он в некотором роде понимал, что она была права, но до настоящего момента ему не приходило в голову, насколько личными и важными могут быть генетические воспоминания. Одно дело отправиться в Западную Африку, или Нью-Йорк, или даже быть пилотом самолета. Но в случае Оуэна это было нечто другое. Воспоминания его отца имели значение прямо сейчас, и совсем не такое, как Частицы Эдема.
Возможно, именно это Грейс и его отец пытались сказать ему. Возможно, симуляции Грейс что-то значили для нее, но Дэвид не обращал на нее внимания. Может быть, для Шона они тоже что-то значили.
Возможно, поэтому они и остались.
Глава 20
Вскоре после того, как остальные ушли, в комнату Шона пришел Исайя со своими агентами. Шон уже вернулся в кровать, и, заложив руки за голову, лежал на спине, глядя в потолок.
– Все в порядке, Шон? – осведомился Исайя, не включая свет.
– Что там происходит? – спросил Шон.
Исайя вошел в комнату.
– Все под контролем. Ты видел остальных?
Шону не хотелось их выдавать, но он также не хотел, чтобы директор думал, что он был с ними.
– Я не говорил с ними, а они не говорили со мной.
Исайя сделал паузу.
– Все ясно, – он повернулся к ближайшему агенту. – Проверьте остальные комнаты.
– Слушаюсь, сэр.
Агент ушел, а Исайя приблизился к кровати Шона.
– Наверное, эта ночь окажется во многом решающей.
Шон лежал в темноте и ждал, что будет дальше.
Исайя продолжил:
– Начерченные линии пересеклись. Ты сделал хороший выбор, Шон.
– Мне кажется, я сделал его давно, – Шон посмотрел на свои ноги. – Я просто не знал этого.
– Возможно, ты прав.
– Но дело не в добре и зле, – сказал Шон. – Они все еще мои друзья. Они хорошие люди. Это не значит, что они не могут совершить ошибку.
– Совершенно верно.
Агент вернулся и доложил:
– Сэр, Грейс в своей комнате. Дэвид и Наталья ушли.
Спустя мгновение, проведенное в молчании, Исайя вдохнул.
– У меня еще есть дела, Шон. Оставайся здесь и постарайся не беспокоиться. Все будет хорошо.
Шон кивнул, Исайя и его агент ушли. В комнате и во всем здании воцарилась тишина. Дождь прекратился, но на улице раздавались крики. Шон игнорировал их, но не пытался заснуть.
Он не принимал близко к сердцу то, что остальные его оставили. Дело было не в том, как они к нему относились и как он относился к ним. Дело было в самом Шоне, и в том, куда привела его жизнь. Это был лучший способ сделать мир лучше для себя и других подобных ему. У ассасинов был свой путь, но Шон считал, что эти методы могут привести только к хаосу. Творящие самосуд повстанцы и террористы пытаются перевернуть мир. «Абстерго» и тамплиеры обещали нечто лучшее.
Кто-то постучал в дверь.
– Да-да?
– Шон?
Это была Грейс.
– Входи, – сказал он.
Дверь отворилась, и в комнату вошла Грейс.
– Можно сесть рядом с тобой?
Шон сел.
– Эмм, конечно.
Он перебросил ноги на другую сторону кровати, чтобы освободить рядом с собой место для Грейс.
– Дэвид ушел, – сказала она, садясь на кровать очень близко к нему.
– Я слышал, – он сложил руки на коленях. – Мне жаль.
Она заплакала.
Шон не знал, что ему делать, но он ей сочувствовал. Ему показалось, что он знает Грейс достаточно хорошо, чтобы обнять ее. Когда он это сделал, она повернулась к нему и закрыла лицо руками, положив голову ему на плечо. Он почувствовал исходящий от нее сладкий запах миндаля.
– Может быть, Исайя остановит их, – сказал он.
Она покачала головой.
– Я не хочу, чтобы он это делал, – она отпрянула, вытирая глаза пальцами. – Дэвид хотел уйти, и какая-то часть меня больше не хочет быть ответственной за него.
Шон кивнул.
– Думаю, я тебя понимаю.
– Ты не думаешь, что это делает меня плохой сестрой?
– Нет, я думаю, что мы все должны нести ответственность за себя. Дэвид тоже. Он сделал свой выбор, а ты свой. Это нормально, что вы выбрали разные пути.
Грейс кивнула.
– Я не знаю, что скажу папе.
– Предоставь это Исайе, – сказал Шон и уткнулся взглядом в пол. – Могу я спросить, почему ты осталась?
Грейс некоторое время молчала, и Шон ждал ее ответа.
