Неподалеку от него стоял Куси, прислонившись к колонне. С грустным участием он смотрел на Артура, но молчал, зная по опыту, что есть такие горести, которым не надо мешать, потому что желание утешить только увеличивает их.
Артур и Куси вчера были приведены в Руан и тотчас же заключены в эту темницу. В первые дни заключения, пока Вильгельм Солсбери, лорд Пемброк и другие сановные англичане, известные своей честностью и великодушием, находились при короле Иоанне, с обоими пленниками обращались так, как следовало обращаться с людьми высокого звания, выказывая им вежливость и даже почтительность.
Но Иоанн Безземельный со свойственной ему хитростью сумел удалить мало-помалу всех вельмож, мешавших ему, и под предлогом возмущения баронов в Пуату приказал отвести пленников в Руан, куда и сам прибыл в тот же вечер.
Артур мужественно выносил свое несчастье, и хотя лицо его побледнело и осунулось от горя и утомления, хотя угас огонь в его глазах, однако он проявлял столько безропотности и достоинства в несчастье, что даже Куси был поражен.
Но бремя печали тяжко угнетало благородного юношу, и когда во время путешествия их запирали на ночь в какой-нибудь тюрьме, где он оставался наедине с Куси, часто он не мог сдержать порывов отчаяния, плакал и рыдал.
Глубоко тронутый этим соединением силы и слабости, рыцарь всеми силами души привязался к этому юноше, блистательные надежды которого были так скоро и так жестоко разбиты и уничтожены, и полюбил его, Он забыл про свое личное несчастье, переживая только о несчастье Артура, и ломал себе голову, как бы придумать какое-нибудь развлечение, чтобы оторвать бедного мальчика хотя бы на несколько минут от воспоминаний о безвозвратном прошлом, от размышлений о будущем, еще печальнее прошлого, ведь будущее сулило смерть или заключение до конца дней.
Пока им предстояла утомительная дорога, рыцарю удавалось забавлять принца. Новые впечатления, разнообразные картины представляли обильный источник развлечений.
Но с той поры как бросили их в эту мрачную темницу, все утешения сделались невозможны. Целые часы Артур сидел неподвижно и плакал горько и молча, так что Куси не осмеливался обращаться к нему. Вдруг послышался шум шагов, вскоре перекрытый громким и сердитым голосом, раздавшимся в коридоре, ведущем в темницу.
Куси стал прислушиваться.
– Какая дерзость! – кричал сердитый голос. – Не говори мне о других узниках. Я приказал тебе заключить его в отдельную камеру, а если этот Куси сгниет в тюрьме с другими пятьюдесятью заключенными, так неужто ты думаешь, что мне от этого было бы хуже? Теперь ты не смотритель тюрьмы более. Не возражай, Гумберт, и подай ключи. Подожди здесь с караульными. Не слушай, что будет происходить тут, а позову, так тотчас прибегай. Понял? Если я заговорю громко, немедленно входи.
Послышался лязг ключей и запоров; дверь отворилась. Иоанн Безземельный вошел, опустив голову, чтобы пробраться через темный и узкий проход. Потом он на минуту остановился, чтобы рассмотреть Артура, который встал при его приближении и, увидев бледное и влажное от слез лицо юноши, улыбнулся отвратительной улыбкой ненависти. Но эта улыбка быстро исчезла с лица короля, его острый взор пронизал темноту и устремился на Куси, как бы измеряя разделявшее их расстояние.
Успокоенный, вероятно, дистанцией, он опять обратился к Артуру.
– Ну что, племянничек, – сказал он со свойственною ему язвительностью, – мы победили наконец ваше упорство, и вот вы при дворе нашем, и это после трех лет тщетной мольбы посетить нас. Что скажете о приеме, который мы вам оказали? Нравится ли вам эта резиденция? Вполне ли достойна эта темница такого принца как вы?
Артур молчал, крупные слезы покатились по его щекам.
– Король Иоанн, – воскликнул Куси с негодованием, – жестокости и гнусности в тебе еще больше, чем приписывают! Неужели для тебя мало бросить несчастного юношу в темницу, нужно еще прийти и мучить его твоими насмешками?
– А, вот и сир де Куси, – бросил король Иоанн невозмутимо. – Так это ты, храбрый рыцарь, провозгласил Артура королем Английским при взятии Мирбо? Клянусь честью, королевство у него завидное, – продолжал он, обводя насмешливым взором стены тюрьмы, – и как оно обширно, как хорошо устроено – как раз для того, чтобы внушать отрадные мысли. Он должен благодарить тебя, потому что скажу тебе, рыцарь, – заявил король, грозно нахмурив брови и строгим голосом, – твоим советам и советам таких же безумцев, как ты, Артур обязан своими несчастьями и заточением. Вы развратили его сердце, внушая предубеждения против лучших друзей; вы напитали его честолюбием, которое увлекло его на край погибели; вы из принца сделали его жалким арестантом, стоящим предо мной.
Король, увлеченный своими словами, заговорил так громко, что Гумберт, верный исполнитель его приказания, отворил дверь и высунул голову.
Но Иоанн махнул ему рукой, дверь затворилась, а король опять повернулся к Артуру.
– Мне жаль тебя, прекрасный племянник, и я пришел сделать тебе предложение. Хочешь ли возвратить себе свободу и возвратиться в блистательный свет, от которого тебя оторвали так внезапно? Это от тебя зависит.
Артур поднял голову и с удивлением посмотрел на Иоанна.
– Откажись от мнимых притязаний на королевство, которое никогда принадлежать тебе не будет. Воздай мне надлежащие почести – и завтра ты будешь свободен. Я сделаю еще более. Герцогство Бретонское я возвращу тебе, дам тебе удел, достойный сына моего родного брата. Пусть ты не будешь королем, зато останешься могущественным и почитаемым принцем, потому что навсегда приобретешь любовь и покровительство короля Английского.
– Для меня приятнее даже вражда короля Французского, – возразил Артур с негодованием, припомнив все гнусное вероломство, которое неизменно выказывал Иоанн Безземельный, и угадывая в его предложении новые сети. – Да, лучше его вражда, потому что и в ней всегда остается источник великодушия честного рыцаря.
– Будь осторожнее, безумец! – вскричал король, разъярившись. – Будь осторожнее и не говори о французских королях: это наследственные враги нашего рода.
– Филипп, король Французский, произвел меня в рыцарское достоинство, – возразил Артур смело. – И я скорее положусь на него, чем на того, кто возмутился против моего дяди Ричарда Львиное Сердце, кто похитил наследство Жоффруа Анжуйского, моего отца, кто нарушил свое слово, бросив меня в эту темницу, после торжественного обещания, данного своим баронам сохранить мне свободу и почетное обращение. Истинный рыцарь держит свое слово, Иоанн Анжуйский, нарушением своего обещания вы совершили низкий и вероломный поступок.
Королем Иоанном овладело такое бешенство, что он на минуту потерял самообладание. Яростно сжав кулаки, он выхватил было кинжал с явным намерением броситься на Артура.
Но Куси все время следил за его движениями и в эту минуту выступил против него с таким грозным видом, что хотя и был безоружен, но напуганный король Иоанн вдруг побледнел и, втолкнув в ножны полуобнаженный кинжал, сказал с злобной усмешкой:
